Занозы

В душе всё сплошь занозы –

Любовь жестока и слепа.

Как у хорошей розы,

На лепесток по три шипа.

Шутка творца

Поймёшь когда-то, что обманут

И любит подшутить творец.

Жизнь – анекдот, но так затянут,

Что не смешон уже конец.

Давай-ка брат

То кажется, что разные мы брат,

Когда дотянем до своей кончины,

Нас кто-то встретит у небесных врат.

И будем для него неотличимы.

Ему одно всё – Киев и Москва,

Он судит по канонам православья.

Мы ж спорим, чья главнее голова

И меряемся глубиной тщеславья.

Не рассудить, кто больше виноват,

Чьи на обиду большие причины.

Чтобы понять – не разные мы брат,

Нам, неужели нужно ждать кончины.

Границы между нами намело,

Но разве могут братья быть врагами.

Давай-ка, как мы можем, всем назло,

Покажем, что едины все славяне.

Плюс

Молящийся в стараниях неистов

И небеса всё просьбами мутузит.

Господь за то и любит атеистов,

Они его проблемами не грузят.

Трилогия

А во рту как-то мятно,

Мне знакомо такое.

И до боли понятно

То, что будет со мною.

Снова врежутся в вены,

Иглы – ради спасенья,

Будут ждать перемены,

Моего пробужденья.

Это среднее что-то

Между моргом с палатой.

Шансов выжить на йоту –

Сможет каждый десятый.

Мы лежим, как на пляже,

Тихо так, всё в ажу…

Вы куда же, куда же,

Дайте дорасскажу.

***

В сплошной прострации.

Душой и телом,

В реанимации,

Лежу на белом.

И фонари слепят,

Как фары с трасс,

Я будто бы распят,

Как в прошлый раз.

Разинул рот туннель,

Сплошная тьма.

Но достижима цель –

Сойти с ума.

Все страхи ерунда,

В тоннель вхожу….

А Вы куда, куда?

Дай расскажу.

***

Жизнь проступает мерцающим светом,

С каждой секундой сильней и сильней.

Ты же пока и на том и на этом,

Ждешь, а какой станет всё же главней.

Разум вопроса того не решает,

Да, всё решается здесь без тебя.

И кислородная маска мешает,

Вдохи на мелкие части дробя.

Даже у смерти случаются кражи.

Только украсть, то подстать мятежу.

Что Вы уходите. Да вы куда же....

Стойте же, я 
всё вам дорасскажу.

Амбиции

Господь порою к нам излишне щедр,

Тщеславьем наделяет – сколько влезло.

Амбиции, как член длинною в метр,

Насколько круто, столь и бесполезно.

Типа про любовь

Как водопад всегда начало,

Эмоций накрывает вал.

Когда его ты повстречала,

Когда тебя он повстречал.

Продолжит бурною рекою

Потока, что не удержим.

Когда останется с тобою,

Когда и ты всё время с ним.

Затем теченье тише, тише,

Но чувств, всё больше глубина,

Когда в её мечтах всё ты же,

В твоих мечтах одна она.

Всё успокоилось, казалось,

Отполированная гладь.

Она любила и осталась

И ты не в силах убежать.

Мужество

Упаковку взял и очевидно

Создал о себе героя миф.

Мужество – это когда не стыдно

Покупать один презерватив.

Зарплата

Получаешь небогато,

Утонуло в пятерне.

Если тощая зарплата,

Отдавай её жене.

Посоветую, как брату,

Без морали стих, не стих:

Что хорошую зарплату,

Трать немедля на троих.

Как буду счастлив на земле

Так в жизни счастья не вкусив –

Хоть часто был навеселе.

Одним воспоминаньем жив,

Когда в далеком январе.

Под вьюги воющий мотив,

На замороженном стекле,

Царапал ногтем первый стих:

Как буду счастлив на земле!

Слова те изморозь покрыла,

Вот потому и не сбылись.

С ногтя, что сорван, всё кровило,

Напоминанием – уймись.

Странно

Словно ржавая скрипит глотка,

Но простуды у меня нету.

Понимаю (всё не так) чётко,

То, что нужно растерял где-то.

Не попал, когда попасть нужно,

Не ушёл, когда уйти надо.

Потому и бьют меня дружно,

Окружившие меня гады.

Состояние, как сел на кол.

Не до выбора сейчас в средстве.

И сегодня я всю ночь плакал,

Странно – думал, отревел в детстве.

Белый Дом

За годы на расстрел наговорили,

Обрюзгли, отрастили животы.

А помнишь, как же молоды мы были

И как переполняли нас мечты.

Перетекали через край бокала,

Затем текли рекою по столу.

И времени для них казалось мало,

Как Золушки из сказки на балу.

Не вовремя переломилась эра,

И Дом Советов обложила мразь.

Так вылетели мы из СэСэСэРа,

И хрястнули в капитализма грязь.

Куда-то те попрятались уроды,

Те, что под танки вроде бы легли.

Безмозглые поборники свободы,

Что кроме жрать другого не могли.

А мы вот пролетели мимо кассы,

Не приняли необходимых мер.

Моральные бывают пидорасы,

Они и положили СэСэСэР.

Они и мы, немного поостыли,

Обрюзгли, отрастили животы.

А помнишь, как же молоды мы были,

Профукали мы все свои мечты.

Юность

Всё прошло за бога ради,

Бога ради  что прошло,

Были суки, были бляди,

Слава Богу, что ушло.

Были пьянки до умата,

Что ни слово, только смех.

В разговорах больше мата,

Чем у классиков у всех.

Но давно прошло всё это,

Бабы, мат и алкоголь.

Потерялась юность где-то

И осталась только боль.

Много в юности теряли –

Боль прощаний, пусть с блядми.

Сколько было ожиданий

И надежды, чёрт возьми.

Наказ

Жизнь учила немало,

Я запомнил наказ:

Ты не стой, где попало,

Попадёт ещё раз.

Падает, падает…

Падает, падает с неба звезда,

тает и след.

Не создается ничто «навсегда»,

вечного нет.

Пусть продолжительны будут года –

мегапарсек.

Не говори «Не умру никогда»,

век, он есть век.

Время готовит природе венцу,

пулю в стволе.

Всё от начала стремится к концу,

ты... в том числе.

Понятие и суть

Я за жизнь свою одно усвоил твёрдо,

Суть с понятьем отличаются значительно.

«Человек» возьми – звучит, конечно, гордо,

Только выглядит порою отвратительно.

В шаге от греха

Я женат, как двадцать лет и давно не рад жене.

Чтобы не закончить мне жизнь как палачу,

Умоляю – милые, дорогие граждане,

Украдите Вы жену, я Вам заплачу.

Если не поможете, завтра до греха дойду,

И убийств статистика может пострадать.

Граждане любезные отведите Вы беду,

Двадцать лет за ту беду, мне же могут дать.

Мужики женатые, Вы же понимаете,

В браке ли в бараке ли – это всё одно.

Знаю – Вы болезные тоже отбываете,

Так спасайте милые – мы же заодно.

***

Да до пола слабого – мужики охочи,

Дама в нашем виденье – мила и тиха,

Только всё меняется после брачной ночи….

Я недалеко уже – в шаге от греха.

Достоинство

Что стойким выглядеть наружно,

Внутри же быть текучим, как фритюр.

Достойным и внутри быть нужно,

Достоинство снаружи у купюр.

Личное пространство

Сижу в углу в больничном коридоре,

Уставившийся в стену – синий цвет.

И не пойму – пришло большое горе?

А может даже, горя вовсе нет.

Мы все когда-то просто умираем,

Дождавшись, когда время нам придёт.

От собственной мы смерти не страдаем,

Страдающие выделяют пот.

А мёртвые известно – не потеют,

Не плачут, у могилы не снуют.

Не сами даже, их другие бреют,

Пускай и скромный создают уют.

Десяток досок создают пространство,

В которое не влезет друг и зверь.

Где вечное наступит постоянство,

Как только заколотят крышку-дверь.

Пора, пора

Пора, пора в дорогу, путь не близкий,

Точнее даже бесконечный путь.

И уходить придётся по английский

И без надежд вернуться как-нибудь.

И ни к чему прощенья и прощанья,

Как говорил поэт «живите жизнь».

Мне жаль на перекрёстке мирозданья,

Дороги, словно пальцы разошлись.

И телом и душою я недужен,

Короткий шаг, иду я семеня.

Подумав, согласитесь, был не нужен,

И тут же позабудете меня.

Даны мне лишь падения, Вам взлёты,

Для Вас я груз, привязанный к ногам.

Через меня у Вас одни заботы,

Поскольку близок Вашим я врагам.

А вот с друзьями как-то не сложилось,

У Вас свои, а у меня свои,

Вот так всё к расставанию скатилось,

Горизонтально разные слои.

Не спорю я о том, что Ваши выше

И что гораздо ниже, что мои.

Нам каждому дано, в своей быть нише,

Смешаться, согласись мы не могли.

Пора, пора в дорогу, путь не близкий,

Его пройду, любовь к тебе храня.

Уйти считаю лучше по английский

Слова при расставании – херня.

Захлебнувшаяся атака

На вздохе десятом свинцом подавилась атака

И чистое поле для нас, как расстрельный барак.

Вжимаемся мы в колею, что осталась от трака,

Залитую кровью от наших же прошлых атак.

И лает на нас не одна пулеметная сволочь

И головы нам от земли приподнять не дает,

А потом со лба нам глаза разъедает, как щелочь.

Сейчас и назад нам не легче, чем было вперед.

Разрывы от пуль вместо стрелок секунды считают,

Из нас выбирая – кому окончанье войны.

Минуты, минуты, минуты, так медленно тают

И нам добавляют не в возраст клочки седины.

И так, и геройски – кому погибать-то охота,

Живые, а кажется, мертвыми в поле лежим.

Полком наступаем, назад доберется лишь рота,

А значит, из каждых пяти возвратится один.

Не нам объяснять то, что в мире всё призрачно-тленно –

Войне всё равно, что закончил – МИФИ иль рабфак.

Пусть кто-то останется жить в этот раз непременно,

Но им так недолго, недолго до новых атак.

Зачем

Я так устал – нет сил, эмоций

И жить не хочется совсем.

Мне врали описанья лоций,

Что я плыву, плыву в Эдем.

Куда плыву, теперь я знаю

Курс не поправлю вместе с тем.

Я так устал  и умираю,

Причём плыву я не в Эдем.

Ты не жалей меня – не надо,

Люблю тебя, но вместе с тем.

Плыву, плыву в исчадие ада,

Ну, а тебе туда зачем?

Далеко

В спорах никогда ты не скандаль же,

И считай всегда до десяти.

И не шли противника подальше,

Далеко же может он зайти.

Апрель

Апрель – лоскутная погода,

Лёд полируется снежком.

И нет пути для снегохода,

Но некомфортно и пешком.

Народ погодой озадачен,

То смесь зимне-весеннего.

Апрель совсем неоднозначен –

Характер женский у него.

Зеркало

Тот завязал, а другому нельзя

И поболтать по душам стало не с кем.

Трезвыми стали в сужденьях друзья,

Я же остался по-прежнему резким.

А между разумом с сердцем раздрай,

И поднялись предынфарктные риски.

Некому больше сказать: наливай,

И поболтать по душам по-российски.

Так, чтоб бросало от слова в озноб,

С пеной у рта, без падежных уклонов.

Правду, вбивая в морщинистый лоб,

К ней пробираясь в парах самогонов.

Всё это в прошлом – с начала читай,

И поболтать по душам стало не с кем.

Скромными стали, как та Гульчатай.

Бросили пить и по поводам веским.

Словно бы голубь влетел невзначай –

Это посланец из поднебесного.

Хриплое слышу его: «наливай»,

Чокнулись с ним… 
и зеркало треснуло.

Полёт

Мой опыт наблюдений убеждает,

Одна из поговорок всё же врёт.

Рожденный ползать от пинка взлетает,

Однако кратковременен полёт.

Белокурое чудо

Ты моё белокурое чудо,

Нераздельны мы, как ни крои.

За два года, съели соли три пуда,

За печали, твои и мои.

То не страшно, слёзы только сближают,

Добавляя горчинку в наш мёд.

Пусть собаки по обочинам лают,

Но любви караван всё идёт.

Будет время, и просохнут все слёзы,

В результате останется мёд.

Не скатиться, от стихов нам до прозы,

В рифму любящих Бог бережёт.

Непоседа

Зима с весной вошли в азарт

И ни погода, –  каламбуры.

И бьётся в судорогах март

От скачущей температуры.

Ещё лишь признаки тепла

И послезимняя усталость.

Но словно пьяная, –  пчела,

Весной – в окошко постучалась.

И жёлто-черные цвета,

Так шли, ко мне пришедшей леди…

Весной не пахнет ни черта,

Но я поверил непоседе.