Хоть убей

Вот такие ночи, ночки,

Рифмы льются, как вода.

Утром ни единой строчки,

Я не вспомнил никогда.

Что там не было и было,

На поверхности круги.

Может что-то про — любила,

Про слезинку вдоль щеки.

Хоть убей, не помню строчки,

О хорошем? О плохом?

Тонут в снах поодиночке,

Или целым же стихом.

А подходит какой

Ты жила как могла. О покое мечтала,

Ну так что же — привет! Я, и есть твой покой.

Что ж, давай, говори, что тебя так достало.

Это всё отвести постараюсь рукой.

Ты же принца ждала. Я простой и обычный.

И как все по утрам я с колючей щекой.

Не поэт, не певец, даже косноязычный,

А полюбишь меня стану сразу другой.

Не как сказке — нет, нет, королём или принцем,

Я останусь таким (как и был) — для других.

Здесь немного иной изменения принцип,

Стану сразу другим лишь в глазах я твоих.

Часто ищут — как тот, на журнальной обложке,

На красивом авто или белом коне.

Только этот любить будет лишь понарошке,

Но тебя, может быть, то устроит вполне.

Так порой и живём и всю жизнь свою ищем,

А найдя, обрести мы мечтаем покой.

Вариантов полно, приближается к тыщам…

Но так трудно понять, а подходит какой.

Бывает так

Бывает, что задумаешься так,

Вдруг словно ветерком подует с детства.

И принимай хоть от давленья средство,

И в голове событий кавардак.

 

Ты на макушке дерева, трава,

Кузнечиков всё радужные крылья,

И радости душевной изобилье,

Дразнится жаба на тебя ква-ква.

 

Вот к телику был слабый интерес,

С картинкою, как фото чёрно-белой,

Ты к середине лета обгорелый,

Не ангелочек, а скорее бес.

 

Дворы тогда не были как вольер,

Тем более и речка недалёко,

Где по пути нам каркала сорока,

Картавя, как и мы на букве эр.

 

Минута, две, а следом истекает,

Из нынешней реальности уход,

По возвращении тот же небосвод…

Но в этом над тобою смерть летает.

 

Задумчиво погладишь автомат,

И с привкусом пожара втянешь воздух,

Здесь не сороки, а вороны в гнёздах,

Что эр, как и сороки говорят.

В марте

А я не знал… и честно говоря,

Незнание то к лучшему наверно.

Что я умру в начале января,

А знал бы, то жилось бы очень скверно.

Под самый каждый праздник — Новый год,

Пусть и не очень всё же отмечаю,

Как тот мужик, который и не пьёт,

А я вот пью, но только чашку чая.

Цыганку как-то встретил во дворе,

Она тут погадала мне…  на карте

Сошлось, что я умру не в январе,

Четвёртого числа, а месяц — в марте.

А в принципе хорошее число,

Но для меня оно довольно скверно.

Мне в этот день всё время не везло,

Но в этот раз мне повезёт наверно.

Секунды, как года

И знакомо то кому-то,

Или знаю от отца.

Как прессует жизнь в минуту,

Мозг в предчувствие конца.

 

Пуля рвёт сосуды, связки,

Жизнь прокручивает мозг.

А на курточке Аляске,

Кровь становится, как воск.

 

В этих кадрах, тех, что кучей,

Ты единственный герой,

Если что, на всякий случай,

Проживаешь раз второй.

 

Те, кто это рассказали,

Всё же выжили тогда.

Побывавши в сериале,

Где секунды, как года.

Приятные слова

Многие так не смогли понять,

Истину — что вечна, непреложна —

Родину возможно защищать,

Поменять её же невозможно.

Из такого в жизни мало что,

Разве только папа или мама.

Не бывать же им одними до…

И другими — даже на полграмма.

Но летят как осенью листва,

Порывая связи с деревами.

Говоря приятные слова…

Не своим и Родине и маме. 

То не знает и Господь

Пули нашей не услышим,

Только те, что мимо нас.

Да и голос тот, что свыше,

Смертный не подскажет час.

Кукованием кукушки,

Не про годы говорят.

Всё решают только пушки,

И осколочный снаряд.

Ну а к ним на пару пули,

Те, что рвут, врезаясь в плоть.

И не спрашивай — дойду ли…

То не знает и Господь.

Если влюблён

Если влюблён, то и видится всё по-другому,

Что-то не видится даже бывает совсем.

Та же дорога короче покажется к дому,

Для разговора находится множество тем.

Как до сих пор без неё смог ты жить и не знаешь,

Годы текли, только ты и не помнишь, что как.

Ты, полюбив, словно заново жизнь начинаешь,

Всё по-другому в тебе и включая пиджак.

Жалко всех тех, кто безумно вот так не любили,

Это же словно пустою дорогой прошли.

Словно по лесу проехали в автомобиле,

Стекла которого были всё время в пыли.

А потому и для них не открылись красоты,

Пение птиц заглушал им урчащий мотор.

Плакали даже они без вопроса — Чего ты?

Не отвечали — Попала соринка, натёр.

Это…

Видно — на метр, то от серого дыма.

Это не лес — вдоль дороги посадка всего.

Эта дорога отнюдь не до Рима,

И не война, а какое-то лишь эСВэО.

 

Дым не отечества значит несладок,

Даже скорее он горек причём не слегка.

Души бойцов доползают до пяток,

Им безопаснее кажется близь каблука.

 

Как не суди не ряди — души правы,

Души рассудка обычно бывают правей.

Пишем историю славы державы.

Но не становится душам с того веселей.

 

Знаем, что главное слово здесь — Надо.

Что вперемежку обычно с вопросом — Смогу?

Жив, посчитай, что досталась награда…

Смерть пусть достанется всё же не нам, а врагу.

Эх

Эх, а мне сейчас бы в лес,

Прогуляться малость.

Но в ребре уже не бес,

А одна усталость.

Так глядишь и заблужусь,

В состоянии хвором.

Не Европа всё же Русь,

Судя по просторам.

Крякну, сам мол виноват,

Шёл дорог не зная.

Так глядишь до Божьих врат

Доведёт кривая.

И зачем теперь грибы,

В две корзинки весом.

Знал бы если б, да кабы,

Не пошёл бы лесом.

Мы легко идём вразнос,

Аж по ветру перья.

Вечный русский наш вопрос,

Делать что теперь мне?