Главнее

это набросок, в настоящее время обратился за помощь к авторам из Израиля, что бы разъяснили правильность применения понятия «Нефеш», а так же того, как интересно у них соотносятся тело и душа. Изменил по совету авторов из Израиля на "НешУме" - это дословно "Душа", а "НЕфеш" и по ритму (ударению) не подходит, ни по смылу, поскольку означает скорее "Дух", чем "Душа".

И скаля зубы чрез ухмылку,

Ни дать ни взять кинозвезда.

Смерть нежно гладит по затылку, –

Спросив: Ты был худым всегда?

И нет глупее интереса,

Какой я есть, таким бери.

А если недостаток веса,

Так ты пусти на сухари.

За жизнь не слышал большей чуши,

А тут такие вот дела.

Что смерти недоступны души,

Ей достаются лишь тела.

А значит можно и наколку,

Пусть от макушки и до пят.

Умрёшь от тела мало толку,

Не больше утки для телят.

Внутри же нас, есть что главнее,

Ту, что по русский, что иврит.

Нешуме, говорят евреи.

Душа, так русский говорит.

Провода

Не строил из себя героя

И представлялся, как я есть,

Вы также из себя не строя,

Просили многое учесть.

Перед друг другом развернулись,

До самого, до не могу.

И чуть повздорив, Вы лишь дулись,

Как одуванчик на лугу.

Потом в мгновенье облетала,

Та полнота с надутых щёк.

Для остужения накала,

Мостился я щенком у ног.

Я думал нам не разлучиться

И будем вместе мы всегда.

Казалось мне – нам пела птица,

А это выли провода.

Кружок

Живёт христианства искус,

Как удел твердолобых.

И смеётся над ними Иисус,

Создававший кружок рыболовов.

Город Н.

И огни светофоров,

и скрещения розовых фар.

Этот город, который

четче, чем полуночный кошмар.

….

(Борис Рыжий)

Ещё один уехал в Петербург

И радостно, что в те же похороны.

А мы остались – средь бомжей и урк,

Как парки меж заборами промзоны.

Здесь трубы формируют облака

И в серый красят втихаря сугробы.

Уехал друг, махну рукой. Пока!

И пожелаю, не вернулся чтобы.

А нам же остается всё кровить,

Не поддаваясь богу мясоеду.

Уехал. Ну и что там говорить….

Мне очень жаль, но пусть ещё уедут.

Речи полны…

Речи полны моментами,

Брезгуют запятыми.

Их украшают лентами

С буквами золотыми.

Этих речей не услышу,

Хрен с ним, то дифирамбы…

У гроба забили крышу,

Это, похоже, амба.

Можно вздохнуть облегчённо –

Рады, похоронили,

Все мы живём или жили,

В целом, совсем никчёмно.

Более понятно смотри тут.

Подвал

Она вернулась в середине мая,

Купив ему домашнее трико…

Он на вокзале не был – не встречая,

Вчера уехать очень далеко.

И телефон его не отвечает,

Не потому что связи нет в пути.

Он симку на другую поменяет,

Со старой кратко написав «Прости».

Записан ею будет, как предатель,

Что свой уход к отъезду подгадал.

А он себя запишет в знаменатель,

От света жизни уходя в подвал.

«Тянуть ей сына, а с тобою вкупе,

Недолго ей и ноги протянуть», –

Подумает, ловя в остывшем супе,

Две капли жиры ловкие как ртуть.

Ни при делах, а значит не добытчик,

Отсюда – не положена семья.

Доходы все в коробке из-под спичек,

Какие тут жена и сыновья.

Виски уж поредели – полубоксы

Но мудрости не смог ей донести,

Жизнь нашу наполняют парадоксы.

И бросить в ней – порою, что спасти.

И от простуды, голосом с прононсом,

Сидя в деревне где-то у печи,

Он пробормочет: «Не был я альфонсом

И стать им не помогут и врачи».

Я Вас….

Зачастую, читая собственные произведения, хочется их переписать. И переписываешь. В результате остается текстовка но изменяется мысль, которую ты пытался донести до читателя. Иногда меняется всё и текст и мысль. Это произведение написано по мотивам моего же произведения «Границы понимания так зыбки» (чтобы прочесть жамкните на название, оно выделено коричневым) – сравните. Это пример, как работаем мы со стихами. Пишем, переписываем, жгём и восстанавливаем.

Границы между чувствами так зыбки,

Нет между ними чёткой полосы,

Мгновенье от оскала до улыбки,

Наоборот же тоже не часы.

Не зря любовь рифмую чаще с кровью,

Им друг без друга видимо никак.

И дружбу измеряют горькой солью,

Да водкой, что распили натощак.

Нет чистых чувств, они всегда размыты,

Туда-сюда качаются весы.

Бываем мы живыми, но убиты,

Врезаются высокие в басы.

И нет путей, что идеально гладки,

Отдав себя очередному дню.

Смирившись с тем, что горькое меж сладким

Я вас, пусть и страдаю, но люблю.

Процедура

Крест свой словно богомаз

Тянет, тянет человек.

Умирает один раз,

Процедура длится век.

Страховка

В жизни дается тому, кто старается –

Воду и ту наберёшь в решето.

После полтинника жизнь начинается,

Но для страховки мной налито сто.

Вечное

"Пылинки в складках бытия". Ефим Шаулов (Израиль). В своё время дурачились по чёрному, один из эпизодов, опубликован в разделе "Пикировки". 

Когда ты юн и зубы целы, –

ты плод любой кусаешь смело.

Без подготовки... Лишних слов...

Года прошли и... нет зубов!

На смену им пришли вопросы

и всё: рождается...  философ!

****

Если в избранных тупо нет меня,

Значит, вкуса совсем и нет.

Фим читаешь ты то, что сплошь херня,

А вот, а вот я же – поэт.

Поспеши ты Фима, давай быстрей,

Ну, покаместь не помер я.

Ты же умный Фима, ты же еврей,

А читаешь, то сплошь херня.

Ты меня читай и притом в запой,

Вот возьму и на днях умру.

Фима, Фимочка – ты же не слепой,

Почему читаешь муру?

Хочешь вечное, забегай ко мне,

А зайдёшь, оставайся там.

Западло тебе, ковырять в говне,

Я стихов тебе вечных дам.