Отец и сын

Я вижу, что собрался ты в дорогу.

Как доберёшься, сразу позвони.

Вдруг что со мной – то так угодно Богу,

Лишь только он отсчитывает дни.

И даже, как их там, самоубийцы,

Они ни сами – это всё Господь.

Вон понеслись в Европу все ливийцы,

А я такой родной земли щепоть.

И потому я фиг когда уеду.

Хотя мне здесь и невозможно жить.

Я думаю, на месте будешь в среду,

Ещё успеем раз поговорить.

Вот жалко, что там быстро не устроят,

У них там строго с этим в ЮЭсЭй.

Давай, вон пёс сегодня что-то воет.

А там, чуть что, ты русский – сразу бей.

Ухабы

Нет, жизнь не ведает порядок,

В ней, что ни день, то ДТП.

Не встретишь в ней полоски грядок,

А лишь ухабы и т.п.

Бумажная жизнь

Не натурально живём, как бумажно,

Жизнь познаем по статьям из газет.

Время находим на то, что не важно.

Ну, а на важное времени нет.

В курсе о том, что там в мире творится,

Смотрим на фото далёких планет.

Но вот соседей не помним мы лица,

Даже не знаем, что умер сосед.

Трудно

Трудно донести порой, что хочешь,

Как бы ясно ты не говорил.

Слышали другие, что хохочешь.

Ты же им в жилетку слёзы лил.

Гать

Я верю, есть счастье, я верю.

Но трудно его отыскать.

Входил, каждый раз, не в те двери,

И понял – жизнь не поле, а гать.

Несчастию я предназначен,

По гати идти, как по швам.

Спросили вы: Что же ты мрачен?

Надеюсь, ответил я вам.

А впрочем, а впрочем, а впрочем,

Имеет же плюсы и гать.

Солгать так захочется, очень,

Но тут невозможно солгать.

Свеча

Сгораю, как свеча и треск,

Тот свет последний – понимаю.

И потому со всеми резг,

То треск всего – я догораю.

Вот напоследок полыхнул,

А дальше от меня нет света.

Меня простите вы за это.

Я умер, просто, как уснул.

И ночь, предпочитаю дню.

Как ад предпочитаю раю.

Всё шлю вам поздравленья к маю.

И говорю – я вас люблю.

Но вы не слышите меня.

Для вас я тот – что он бормочет?

Ведь вы живёте среди дня,

Живу же я объятьях ночи.

***

И что мне делать, как мне быть,

И Ваше как привлечь вниманье?

Ну, разве что трещать, искрить.

Так оцените же старанья!

Тень

Быть светилом даже не мечтаю.

Не талантлив. Да и, честно лень.

Потому я, свет не испускаю,

Но зато отбрасываю тень.

Пусть других огонь с водою крепит,

А вдогонку и фанфаров медь.

Свет, так он скорее только слепит,

А в тени всё можно разглядеть.

Золото-серебро

Тяготиться мной постой,

Ведь любой же знает,

Что характер золотой,

Лёгким не бывает.

Расхожусь порой, то да,

Не кажусь влюбленным.

Серебро – оно всегда

Красивей чернёным.

Голуб’ица

Не поймёшь, то наяву, толь снится,

Глядь на подоконник – голуб’ица.

Белая, как деревенский снег,

Смотрит на меня, что человек.

Держит в клюве веточку оливы,

Не летит, хоть голуби пугливы.

У окна стоял себя браня,

Что оно без створок у меня.

Что же мне прикажите – убиться,

Гость не частый эта голуб’ица.

Для меня она – не всё равно,

Может просто вышибить окно.

Причал

Всё кончено, любви исходят сроки.

Корабль из моря входит на причал.

От вас всегда я слышал лишь упрёки,

Упрёками на встречу отвечал.

Уже не верю в то, что вы любили.

Уверен лишь в одном, что я любил.

Корабль любви прошёл напрасно мили,

И каждый в одиночестве сходил –

На пристань.

И не прощаясь, уходил,

И горько так поскрипывал настил.

Не могу

Как хорошо, оставили в покое.

Простил, что было другу и врагу.

Теперь возможно даже жить смогу,

Да просто жить и прочее такое.

Смотреть на небо серыми глазами,

Лежа средь трав, что собраны в стогу.

Прощенный всеми, только вот не вами,

Такого не желаю и врачу.

Тогда не быть, чем быть, но не любимым,

И пусть страдания под стать любви.

Коль безразличен, просто не зови,

И просто растворюсь я трубным дымом.

Да, жизнь сложней, чем пьянка в ресторане.

Где, только свистни, подадут рагу.

И я шепчу бесцветными губами,

Я сделал всё, но больше не могу.

Коне

К сожалению, с опозданием, узнал сегодня о смерти Владислава Коне. Светлая память. Просто сообщение о смерти пришло в письме от Питерской поэтессы, которая обычно редактирует мои произведения по своей собственной инициативе. Думал, очередная редактура, а сейчас мне не до неё. Когда оказалось до неё и узнал. Хреново, честно говоря, хреново. Мы с Владиславом одно время очень тесно общались, пусть и виртуально, но очень плодотворно. 

Снова пропустил я похороны,

Сколько, до своих, я пропущу.

Облетают люди, словно с кроны,

Листья облетают к октябрю.

Ты талантлив был, другим на зависть,

И парил в стихирской вышине.

Ты ушёл, но и оставил завязь,

Будут ещё новые Коне.

….

Не плачь

Всё будет хорошо, не плачь, не плачь.

Смотри, в цветах нектара полны рыльца.

Поверь мне – время самый лучший врач,

Но также самый лучший и убийца.

Здесь как кому, но для меня не врач.

Раздавлен неподъёмною виною.

Прошу тебя любимая не плачь,

Всё будет хорошо,  но не со мною.

Напьёшься ты нектара, как пчела.

И вновь приобретёшь свою беспечность.

А я смотрю, смотрю в зрачок ствола,

В котором вижу, вижу бесконечность.

Увы

Зачем я жил, зачем метался,

Надеясь, что оставлю след.

А обернулся, следа нет.

Зачем, зачем скажи, старался.

Не буду вспомненным никем.

Уйду в безвестность безвозвратно.

Я прожил жизнь так непонятно.

Среди хитрющих теорем.

В которых путано, неясно

И формулы всегда кривы.

В конце же появились вы.

И стали бритвой безопасной.

Что распороло горло мне,

Своей безгрешностью, где ни,

Не слышал слова «извини».

Пусть и при явной всем вине.

Я научился извиняться.

Жаль, что не научились вы.

Прощаюсь с вами я, увы.

С безгрешной лучше не венчаться.

Налей-ка

– Давай коньячку ты мне брызни…

И следом отец мне басил, –

Что стимул для праведной жизни

Отсутствие денег и сил.

Пока ест и то и другое,

Никто жить безгрешно не смог,

Не видим мы счастья в покое…

– Налей-ка вторую сынок.

Капкан

Не любят – рассуждают о любви,

Кто любит, о любви не рассуждает,

Они о ней возможно и не знают

Она не отзовётся – позови.

Любовь она, как воздух, как вода,

Она не ощутимое явление,

Казалось, есть она, но тем не менее,

Её никто не видел никогда.

Любовь пусть невидимка, вроде нет,

Но существует, все мы испытали,

И как бы нас о ней бы не пытали,

Не сможем мы сказать её примет.

Любовь такая скрытная, как вор,

Обкрадывая чувства наши, души,

И как ни прячься, но в лесу и в буше,

Ты незаметно стал любовью хвор.

И разум твой… вдруг прохрипел - хана,

Попавшись, словно зверь в капкан любви.

Сжимаю круг – чужие, не свои…

Вот круг замкнулся – ты в нём и она.

небо

Что мне спорить с тобой, как с Луною,

Монологами я говорю.

Что мне спорить, что спорить с тобою,

Это как покричать на зарю.

От Луны, от зари нет ответа,

Слишком мелок я видимо им.

Что душа им плохого поэта,

Что страдает под небом глухим.

Счастье

Ты для меня, что ветер кораблю.

Нет без тебя мне ни пути, ни цели.

Я прошепчу короткое – люблю,

Все мужики длиннее не умели.

Но хватит тебе слова одного,

Всё остальное ты сама дополнишь.

Не много же нам надобно - всего,

Что паруса мои собой заполнишь.

Ты знаешь мы до счастья доплывём,

Признайся мне, что ты стремилась к счастью.

На берегу его построим дом,

И оба станем счастья частью.

Крыша

Крыша прохудилась – так поправлю,

Может быть уже в последний раз.

Не шучу,  и даже не лукавлю.

Не дай Бог мне пережить всех вас.

Вы детей когда-то хоронили?

Нет конечно, боже, не дай бог.

Вот и я похоронить не в силе,

Но случится, то конечно смог.

Что кричите, я совсем не слышу –

Глуховат и я не слышу Вас.

Высоко, так я чиню же крышу

Сожалея, что в последний раз.

Дорогая моя

Мы друг другу достались от Бога,

Нам детишек с тобой поднимать.

Как жена, значишь ты очень много,

Но дороже, скорее, как мать.

Ты забудешь меня за делами.

Так бывает – тебе ли не знать.

Мы не видится, будем годами.

Только нам же детей поднимать.

Жизнь,  так часто, похожа на драму.

Почему? Так смогу я сказать.

Дорогая, ты похожа на маму,

Что твердила, нам детей поднимать.

Сады и люди

Тридцать восемь – это серьёзно,

Пятьдесят, так о чём говорить.

В этом возрасте многое поздно.

Для примера возьмём – разлюбить.

А вот сад, в пятьдесят – он солидней,

Если двадцать всего лишь ему.

Будет дамам, сторонним завидней,

Только им, только им, никому.

Мы обычно же молодость любим.

В это время, в огне и в дыму.

А гореть – это нравиться людям,

Но сады, исключенье тому.

***

Барак

Мне не весело, не грустно.

Скажем просто всё ни как.

И ни ложа жмёт Прокруста,

Не ласкает рот коньяк.

Просто всеми позабытый,

Разбежались вдруг друзья.

Я ни умер, не убитый,

Похоронен ими я.

Холодно в душе и пусто -

Что в амнистию барак.

Вот с таким живу я чувством,

Жаль закончилось всё так.

я, как актёр

Я, как актёр сгоревшего театра,

Что ходит на пожарище играть.

Всё чаще в монологе непечатно,

Ну как вы понимаете про мать.

Жизнь догорает словно сигарета,

И я стараюсь сильно не тянуть.

И понимаю, что не будет лета,

Идёт сейчас по осени мой путь.

Мне докурить осталось две затяжки,

Зима и осень, больше не дано.

Возможно, и родился я в рубашке,

Но простенькое было полотно.

Родителям спасибо и за это,

По крайней мере, то не в неглиже….

Жизнь догорает, словно сигарета,

И пепел еле держится уже.

Колыма

Всё мучаюсь вопросом: почему?

Я этой сытой жизнью недоволен.

Уехать может жить на Колыму,

И смысл жизни будет распаролен.

Там не придётся бутерброд с икрой,

Жевать и думать о мирах вселенной.

Мне правду всю расскажет домовой,

Окажется она обыкновенной.

Без сложностей, присуще городам,

Без пафоса, одна – без вариантов.

Судить о ней не буду по следам,

Да и не дал мне Бог таких талантов.

Вот потому и жизнь я не пойму,

Где разные значения у слова.

Уехать, что ли жить на Колыму,

И вечерами слушать домового.

Не ново

Милый, дорогой мой карагач,

Что стоит у, мне родного дома,

Старым стал, а срубят – так не плачь,

Ты же знаешь – умирать не ново.

За тобою вслед и я умру,

Продолжать я вижу бестолково.

И с меня сдирают вон кору,

Я не плачу – умирать не ново.

Бутик

Ну что же дружи замолчали?

Ещё вчера кричали: Брат!

Ещё что многое кричали,

Того, чему признаюсь рад.

Теперь отправлен бандерольно,

Куда подальше и т.п.

Мне неожиданно, так больно,

Как пострадавшим в ДТП.

Ах, лёгкие друзья, подруги.

Я, точно вам не побратим -

Вы эластичны и упруги,

Как штучки бутика «Интим».

Ботинки

Вы говорите нежные слова,

Что с губ слетают словно бы снежинки.

Я слушаю и кругом голова,

И в комнату вхожу, не сняв ботинки.

Не до ботинок тут от слов таких,

Такие мне ещё не говорили.

И потому зубрить пытаюсь их,

По случаю, чтоб вам ответить ими.

Я подожду, примерно дня четыре,

Всё повторю, тон лёгкий переняв.

Вы плюнете на чистоту в квартире

И в комнату пройдёте, прям в туфлях.