Ты сына узнаешь в своём конвоире,
Когда на расстрел поутру поведут,
У вас будет только минуты четыре,
А если неспешно с десяток минут.
И Вы помолчите, о многом, о многом,
У Вас для молчания множество тем.
Поможет сегодня он встретиться с Богом,
Ну, если конечно есть встретиться с кем.
Он вспомнит тебя, засыпающим в люльке,
Ты вспомнишь отца, как учил он стрелять.
Как ладно впивались воздушечки пульки.
Не дальше окружности с цифрою «пять».
Как многое сказано в том разговоре,
Ни слова не слышал от вас коридор.
В расстрельном, о чём говорят коридоре?
О разном, но темы все рвутся в минор.
Стреляет в тебя он под крик: «Смерть собакам!»
А значит сейчас, сочтены твои дни.
Но после расстрела твой сын долго плакал
Теперь исправляет ошибки твои.
И он не клянётся последней рубахой,
Но верит в слова: «Ты не верь. Не проси».
Скорее всего, сын закончит твой плахой,
Встречай его – он вызывает такси.
Прости и отпусти...обоим будет лучше и тебе и ему
ОтветитьУдалитьБ.Б. он мёртвый, но меня не отпускает.
УдалитьБог призывает к себе человека именно в тот момент, когда он готов перейти в жизнь вечную. Очень часто бывает так, что человек не хочет отпустить близкого, не хочет мириться с тем, что его уже нет, что его не вернуть. Но смерть нужно принять, как данность, как факт. Его не вернуть, и всё тут. А человек начинает возвращаться обратно, к нему, понимаете? Это вещи из ряда вон выходящие, но они не так редко случаются. Совершенно бессознательно человек начинает горевать, и он хочет его как бы заместить. В нас так сильна тяга к смерти. Нам нужно тянуться к жизни, а мы, как это ни странно, тянемся к смерти. Когда мы цепляемся за человека умершего, мы хотим быть с ним. Но нам еще надо жить здесь, у нас есть задачи. Мы ему можем помочь только здесь, понимаете?
ОтветитьУдалитьСпасибо Сергей.
Удалить