Точно

Мир вокруг – одни врунишки,

Так уже почти сто лет.

В телевизоре и в книжке,

Нету правды. Правды нет.

Заменили интересы,

Самый главный интерес.

Врут поэты, поэтессы,

Словно жители Лох-Несс.

Эти, кстати, всем последним,

Помогает Бостон-Пресс.

Разбирался, тут намедни –

Обоюдный интерес.

Врут про то, что всё разрушит,

Через пару дней война.

Ложь, вбивают прямо в уши –

О полезности вина.

Что до будущего точно,

Никогда не доползём.

Врут под утро, полуночно,

Интенсивнее же днём.

Врут, что любит, уважают,

И про ненависть – всё врут.

Ложь, стараются, рожают

Даже школа, институт.

Врут по мелочи, глобально,

Есть и розница и опт.

Есть, как скрытно, так нахально,

Безобидно или чтоб,

Наповал тебя свалило –

Не вздохнуть, да и не встать.

Можно грубо, можно мило,

Вариантом много врать.

Как всегда, с помятой рожей,

Только встану поутру,

А вокруг враньё, похоже…

Даже сам сейчас вот вру.

С каждым годом матерея,

По привычке врём уже….

Ходим с крестиком на шее,

Правда, с ноликом в душе.

Поменять чего бы срочно,

Чтобы правда лишь была.

Но тогда немедля, точно….

Вся планета умерла.

Дух

Вот загрузить бы в том же теле,

Мощнее дух.

Чтоб стать сильнее, в самом деле

И стоить двух –

(Заполни полости, а щели,

Законопать).

Быть внешне тем же, а на деле,

Покрепче стать.

Переходить почаще в риски,

Стоять стеной.

Покрепче бить, как тот же виски,

Когда двойной.

Чтоб наплевать на пересуды

И на врагов.

Чтоб обходили все Иуды,

Вокруг Голгоф.

Свой крест нести и не согнутся,

И не солгать.

И быть пораненным – не сдуться,

Назад не сдать.

Пепел или снег

Сегодня только что заметил,

Но почему не раньше чтоб?

Снег на вершине словно пепел,

А та лощина как окоп.

Всё это было под Цхинвалом,

Восьмое августа восьмой

Год. И бои за перевалом,

Здесь житель помнит их любой.

И споря до сих пор – кто правы?

А кто же были неправы.

Так всё же предки Окуджавы,

А может кто из Костромы?

А может те и те, частично,

Или, скорее что, никто.

Наверно всё же кто-то лично,

Точнее даже – рубль за сто.

Кто не берёг людей от боли,

И ненавидел, может быть.

Учился в Гарвардской он школе,

А там не учат их любить.

Он всё решил и полетело,

А остальным лишь выполнять.

Какой приказ, такое дело,

Кто просто так, кто через – блядь.

Бурлило всё кровавой кашей,

Причём у этих и у тех….

Но каждый думал – это наше,

А ведь когда-то было – всех.

Всё длилось меньше-то недели,

И наблюдал за тем Казбек….

Его вершины поседели,

Так это пепел или снег?

Когда

Если предал тебя друг,

Его ты не прощай.

Не зови как будто вдруг,

Ты вечерком на чай.

Предал раз, предаст ещё,

Такая жизни суть.

Зряшный разговор насчёт –

Прости и позабудь.

Пусть идёт, куда идёт,

У каждого свой путь.

Капля дёгтя портит мёд….

Наплюй и позабудь.

Если предал тебя друг,

Скажи ему – прощай.

Неверность, тот ещё недуг –

Не лечат мёд и чай.

Мы все

С чего берётся – не поймёшь,

И смысл возиться.

Один характером, как вошь,

Другой, как птица.

Один, вся суть – Искариот,

А кто-то Гамлет.

И у кого-то жизнь течёт,

А чья-то каплет.

И как всегда – огонь, вода,

Не вперемежку.

Но вот бывает никогда,

С ферзя и в пешку.

Один надёжен и в беде,

Другой даст ноги.

И кто-то ходит по воде,

Кто по дороге.

О чём словесный весь набор?

Да так, о многом.

И прокурор, а также вор,

Мы все под Богом.

Ушёл

С крика сошли все до шёпота,

Я, как положено – гол…

Мне же дорога – до Господа,

Я же три дня, как ушёл.

И по прибытью оценочку,

Я получить буду рад.

Просто обычную стрелочку,

Как указатель: в рай; в ад.

Мне не нужны даже ноженьки,

Путь – ни дорога, ни пол…

Только не встретил там Боженьки,

Он, много лет, как ушёл.

Хиросима

Я всё молчу, молчу – не лезу,

Что интересно – сделав вид.

И вижу впаривает дезу,

Тот, кто сейчас мне говорит.

О дружбе, о любви, страданьях,

И прочих чувствах и делах.

Чужд возмущениям пацаньих,

Пусть судит Бог или Аллах.

Я сам судил и был судимым –

Причем не только на словах.

Но только вспомню Хиросиму…

Правы лишь Бог или Аллах.

А люди права не имеют,

Ни осуждать и ни судить.

Закат не просто так алеет,

С тех пор так не успел остыть.

Злачные места

Нет, нет – всё это неспроста,

Так говорил мой разум.

Позвал он в злачные места,

И согласилась сразу.

….

И представляла – ресторан,

Кафе, хотя бы бар.

Но изначально был он стран –

Ботаник и школяр.

Гуляли в поле мы – во ржи,

Затем зашли в ячмень.

Подруга – ты чего? Не ржи.

В полях блин целый день.

Затем пшеница и овёс,

Гектаров на полста.

И надо ж чёрт меня понёс,

В те злачные места.

Шесть

Настроение – пять

И причём – из пяти.

Только не потерять –

Сложно будет найти.

Лето, солнце и луг,

Ни печали, ни дум.

В сердце радостный стук,

И букет, как парфюм.

Полевые цветы,

Их здесь просто не счесть….

Вот бы рядом был ты,

Всё бы было – на шесть.

Фей-хуя

Всё наладилось, прям со старта.

Через час мы разделись, легли.

Сдуру ляпнул – восьмого марта,

Что тебе подарить Натали?

Вот проходят сутки вторые,

Пожелания слушаю я.

Кстати в них я узнал впервые,

Про какие-то фей-хуя.