Гриф

Мне бы дорогая отдохнуть,

В сон, как в полынью бы провалиться.

Ты не пропусти кого-нибудь,

И храни покой мой словно львица.

А проснувшись, отблагодарю,

Расскажу тебе, всё что приснится.

Я не безразличен, я люблю,

Мне бы от усталости отбиться.

Вот во сне круги сужает гриф,

Вижусь я ему мишенью в тире.

Мир ко мне был добрым и красив,

Если ты одна была бы в мире.

Мне бы дорогая отдохнуть,

Сон нас лечит лучше, чем больница.

Только вот – во сне сплошная жуть,

Вижу гриф готов ко мне спуститься.

Мои черновики

на днях мною уничтожено несколько сотен черновиков произведений, так и не дописанных мною, или дописанных, но не опубликованных, порядка 200 листов. Аминь.

Подсматривать не нужно, в мои черновики,

Все перепишу, в них правду переделав.

Чтоб не узнали Вы, что бьётся на куски,

Терпение мое, достигнувши пределов.

Для вас представлю я надёрганные мысли,

О том, что всё путём, не плохо мне в пути.

И я не попрошу: Мне денег перечисли

Иль руку мне подай – дорогу перейти.

Пускай устроит Вас, моё подобье смеха,

Не стоит ничего, про счастье мне соврать.

Мои черновики, как раз и есть прореха.

Откуда сыплет то, что лучше Вам не знать.

Без вины

И когда доживёшь ты до лет седины,

Оценив все свои похождения.

Вот тогда и поймёшь, не живут без вины,

Кто не умерли после рождения.

Кто пытался от этого в скит уходить,

Где с икон еженощно пылинки сдувал.

Только живших всегда, будет, в чем обвинить

И отправить за это в расстрельный подвал.

Плохая примета

Понимаешь – плохая примета

И не знаю, когда повелось,

Осуждать тех, кто любит поэта,

Если веришь, любить меня брось.

Ну, зачем же бессонные ночи,

Перемены – с огня и на лёд.

Перетерпят, что любят и очень,

Те, кто даже и в гневе не врёт.

Кто не трусит любого навета,

Кто готов уповать на авось.

Да любить, так опасно поэта,

Безопасней с поэтом жить врозь.

Мавзолеи

Нет ни дорог, и ни аллей,

Между могильными холмами.

И от того ещё грустней,

Что их теперь не будет с нами.

Тех, кто бросали свой окоп,

Зачем казалось, только рыли,

Под пули подставляли лоб,

Чтоб не родившиеся жили.

И мы родились, и живём,

Весной страдаем, что простыли,

Раз в год грустим мы над огнём,

На «Неизвестного» могиле…

Лежат здесь Родины сыны,

Какими были, не старея.

По мне со звездами холмы,

Значительнее Мавзолея.

..... и герои

Крест не таю под своею рубахой,

Верю лишь только в друзей и врагов,

Этих вторых посылаю я на х*й,

И умереть я за первых готов.

Как бы меня бы о том не просили,

Выбора я не туплю остриё.

Нет средь друзей, кто не любит России,

Каждый мне враг, кто не любит её.

Честная жизнь – это категоричность

И потому о России пою.

Ты состоялся по жизни, как личность,

Если ты Родину любишь свою.

Родина милая, всё же порою

Родишь ты как залетевшая бл*дь.

Но в вперемежку с такими – героя…

То есть, кому за тебя умирать.

Да умирать за тебя я согласен,

Но возникает вопрос между тем,

Замысел твой мне, по сути, не ясен,

Выродков всё же рожала зачем?

Как в сказке

Не любили, не было б печали,

Не было б и радости тогда.

Как живут, по книжкам изучали,

Только часто в книгах ерунда.

Взрослые давно, а верим в сказки,

Про Иванов и про Василис.

Не учтя, в конце там – не в развязки:

Полюбили, за руки взялись.

Упомянут разве что, пожили,

Долго и любили до конца,

Упустив, что и скандалы были,

С примененьем крепкого словца.

Наша жизнь, она совсем не сказка,

Не упусти ничего в ней чтец.

Где упрёк перемежает ласка,

Главное, как в сказке чтоб конец.

Нашёл

Я в жизни всё нашёл,

осталось лишь терять.

И счастлив тот, кто гол,

так нечего отнять.

Да глупо же иметь

и проще быть нагим.

Дано всем умереть,

оставив всё другим.

До шестнадцать

А жизнь идёт всегда по выходным,

А средь недели чувствую больным

Себя. И ничего тут не попишешь.

С шестнадцати путь начал трудовой

И в пятьдесят с горбатою спиной,

Хриплю в постели по ночам – ты слышишь?

Здесь что ни день, а с кем-нибудь да бой,

А промолчать, так и не быть собой,

Но надоело попусту бодаться –

Я от людей хочу подальше в лес,

Такой вот диковатый А.А.эС.

Но и в лесу мне некуда деваться.

Не выход ни отрава, ни петля

Ведь мама родила меня не зря.

А может зря, но в том боюсь признаться.

И по-другому жизнь свою гублю,

Пусть даже и не в праздники я пью,

И вспоминаю годы до шестнадцать.

Звон посуды

Снова звон, и снова слёзы

И в осколках кухни пол.

Нариком в миг передозы,

Всё твердишь на счастье мол.

Упрекать тебя не буду,

Козни ставила беде.

Всю разбила ты посуду,

Но не вижу... счастье где?

Купим новую посуду

Разобьёшь на счастье вновь.

Выношу осколков груду…

Молча – это есть любовь.