Подвиг

Вот внук пристал, давай же деда,

Ты мне про подвиг расскажи.

Ведь был же он, раз есть Победа.

Как было всё – стреляй, души?!

А рассказать то вроде нече.

Война – она и есть война.

Но разве что про свист картечи,

Как жизни снизилась цена.

Как мы сначала отступали,

Теряя местность и себя.

И пусть мы были – не из стали,

Но воевали всё терпя.

Терпели где-то на Урале –

Пахал, как проклятый Урал.

И чтобы меньше умирали,

Всё время кто-то умирал.

Кто погибал, тех хоронили,

Порой не помнится и где.

Бывало в братской что могиле,

Вписав всех на одной звезде.

Так трудно вспомнить мне детали –

Событья с горем пополам.

Но о Берлине не мечтали,

Не до Берлина было нам.

Тогда совсем не понимали,

В чём тех времен величина.

Внучёк прочти о том в журнале,

В нём вся описана война.

***

В четырёхлетнем сериале,

Мы шли, кто взводом, кто полком.

И что тогда мы совершали,

Всё стало подвигом... потом.

***

Вместо тысячи слов

Вместо тысячи слов,

Ты скажи – да пошёл…

Пусть и принцип не нов,

До сих пор – хорошо

Он работает всё ж,

Отметая гнильцо –

Это лучше чем нож

И удара в лицо.

Что там множить скандал,

Расходясь докрасна.

Проще – просто послал,

И уже тишина.

Что не так, просто в бан,

Без развития тем.

Это проще – без ран

И без крови совсем.

Только так – не грубя,

Без скандалов чумных…..

Берегите себя,

Посылайте других.

Оливье

Что сказать обо мне?

Подбираю словцо.

Как салат оливье,

Знаю многих в лицо.

Так же помнят меня,

Те, которых не счесть.

Меня в бедах виня,

Пьют, забывши поесть.

Прошлое

Рассуждая чуть-чуть – настроение дошлое,

А в таком, как обычно, и мыслей – до ста.

Просто долгая жизнь – это длинное прошлое,

А вот будущий век, он короток всегда.

Что прошло, то и есть, то в судьбу и записано,

То, что будет и сколько – большущий вопрос.

Может здесь – за углом, встретишь чёрты ты лысого,

И все планы твои полетят под откос.

Не писал

Зима. Январь. Неровный почерк,

А за окном белым-бело….

Стихов, на две страницы строчек,

За час как вьюгой намело.

Слова, как чёрные снежинки,

Покрыли белизну листа.

И строчки, словно половинки,

Вставали в нужные места.

И в смыслы все соединялись,

Щелчком, как вставленный рожок.

А я сидел, в окошко палясь,

И даже не писал тех строк.

Лето продолжается

Лето продолжается.

Впрочем, как и жизнь.

Солнышко старается,

Так – хоть в гроб ложись.

Повключали кондики,

И закрыли окна.

Мы не всепогодники.

Не полезем в пёкло.

Только лишь романтики,

По полям и весям.

До самой Атлантики,

Ходят куролеся.

Мы же всё под кондики,

Проще нам в уюте.

Мы не всепогодники –

Скучные мы люди.

Лето продолжается,

Время сплит систем.

Солнышко старается....

Нравится не всем.

Ерунда

Посмотришь, он – и смех и грех,

Мозгов что ль доля куцая?

Но нет, размер один у всех,

Не всем далась инструкция.

Иметь, тут мало, применить,

Не каждому даётся – да.

А у височка подкрутить,

Выходит только ерунда.

Я не очень-то нравлюсь

Я не очень-то нравлюсь себе самому.

А порою и мягко «не очень».

Вот бы воля моя посадил бы тюрьму,

Или минимум – был пропесочен.

Но куда мне деваться с собою мирюсь,

Но проходит неделя вновь взбешен…..

 Может, станется как-то, и я застрелюсь,

Или буду собою повешен.

Удар

Да, жить легко, до пресноты,

Когда, не рвётся – там, где тонко.

В тебя, все пули, в молоко,

И только свист по перепонкам.

И красен, не кровав, закат,

Что вечерами ты встречаешь…

И ты, казалось, жизни рад,

Но рад тому, чего не знаешь.

Размяк, что тесто – без борьбы,

И вниз, как слизь, всего сползаешь.

Жизнь – это если и кабы….

Но ты того не понимаешь.

Но вечно так не может быть,

И чтоб не расползлась опара.

Вопрос извечный – бить, не бить?

Склониться в сторону удара.

Точно

Мир вокруг – одни врунишки,

Так уже почти сто лет.

В телевизоре и в книжке,

Нету правды. Правды нет.

Заменили интересы,

Самый главный интерес.

Врут поэты, поэтессы,

Словно жители Лох-Несс.

Эти, кстати, всем последним,

Помогает Бостон-Пресс.

Разбирался, тут намедни –

Обоюдный интерес.

Врут про то, что всё разрушит,

Через пару дней война.

Ложь, вбивают прямо в уши –

О полезности вина.

Что до будущего точно,

Никогда не доползём.

Врут под утро, полуночно,

Интенсивнее же днём.

Врут, что любит, уважают,

И про ненависть – всё врут.

Ложь, стараются, рожают

Даже школа, институт.

Врут по мелочи, глобально,

Есть и розница и опт.

Есть, как скрытно, так нахально,

Безобидно или чтоб,

Наповал тебя свалило –

Не вздохнуть, да и не встать.

Можно грубо, можно мило,

Вариантом много врать.

Как всегда, с помятой рожей,

Только встану поутру,

А вокруг враньё, похоже…

Даже сам сейчас вот вру.

С каждым годом матерея,

По привычке врём уже….

Ходим с крестиком на шее,

Правда, с ноликом в душе.

Поменять чего бы срочно,

Чтобы правда лишь была.

Но тогда немедля, точно….

Вся планета умерла.

Дух

Вот загрузить бы в том же теле,

Мощнее дух.

Чтоб стать сильнее, в самом деле

И стоить двух –

(Заполни полости, а щели,

Законопать).

Быть внешне тем же, а на деле,

Покрепче стать.

Переходить почаще в риски,

Стоять стеной.

Покрепче бить, как тот же виски,

Когда двойной.

Чтоб наплевать на пересуды

И на врагов.

Чтоб обходили все Иуды,

Вокруг Голгоф.

Свой крест нести и не согнутся,

И не солгать.

И быть пораненным – не сдуться,

Назад не сдать.

Пепел или снег

Сегодня только что заметил,

Но почему не раньше чтоб?

Снег на вершине словно пепел,

А та лощина как окоп.

Всё это было под Цхинвалом,

Восьмое августа восьмой

Год. И бои за перевалом,

Здесь житель помнит их любой.

И споря до сих пор – кто правы?

А кто же были неправы.

Так всё же предки Окуджавы,

А может кто из Костромы?

А может те и те, частично,

Или, скорее что, никто.

Наверно всё же кто-то лично,

Точнее даже – рубль за сто.

Кто не берёг людей от боли,

И ненавидел, может быть.

Учился в Гарвардской он школе,

А там не учат их любить.

Он всё решил и полетело,

А остальным лишь выполнять.

Какой приказ, такое дело,

Кто просто так, кто через – блядь.

Бурлило всё кровавой кашей,

Причём у этих и у тех….

Но каждый думал – это наше,

А ведь когда-то было – всех.

Всё длилось меньше-то недели,

И наблюдал за тем Казбек….

Его вершины поседели,

Так это пепел или снег?

Когда

Если предал тебя друг,

Его ты не прощай.

Не зови как будто вдруг,

Ты вечерком на чай.

Предал раз, предаст ещё,

Такая жизни суть.

Зряшный разговор насчёт –

Прости и позабудь.

Пусть идёт, куда идёт,

У каждого свой путь.

Капля дёгтя портит мёд….

Наплюй и позабудь.

Если предал тебя друг,

Скажи ему – прощай.

Неверность, тот ещё недуг –

Не лечат мёд и чай.

Мы все

С чего берётся – не поймёшь,

И смысл возиться.

Один характером, как вошь,

Другой, как птица.

Один, вся суть – Искариот,

А кто-то Гамлет.

И у кого-то жизнь течёт,

А чья-то каплет.

И как всегда – огонь, вода,

Не вперемежку.

Но вот бывает никогда,

С ферзя и в пешку.

Один надёжен и в беде,

Другой даст ноги.

И кто-то ходит по воде,

Кто по дороге.

О чём словесный весь набор?

Да так, о многом.

И прокурор, а также вор,

Мы все под Богом.

Ушёл

С крика сошли все до шёпота,

Я, как положено – гол…

Мне же дорога – до Господа,

Я же три дня, как ушёл.

И по прибытью оценочку,

Я получить буду рад.

Просто обычную стрелочку,

Как указатель: в рай; в ад.

Мне не нужны даже ноженьки,

Путь – ни дорога, ни пол…

Только не встретил там Боженьки,

Он, много лет, как ушёл.

Хиросима

Я всё молчу, молчу – не лезу,

Что интересно – сделав вид.

И вижу впаривает дезу,

Тот, кто сейчас мне говорит.

О дружбе, о любви, страданьях,

И прочих чувствах и делах.

Чужд возмущениям пацаньих,

Пусть судит Бог или Аллах.

Я сам судил и был судимым –

Причем не только на словах.

Но только вспомню Хиросиму…

Правы лишь Бог или Аллах.

А люди права не имеют,

Ни осуждать и ни судить.

Закат не просто так алеет,

С тех пор так не успел остыть.

Злачные места

Нет, нет – всё это неспроста,

Так говорил мой разум.

Позвал он в злачные места,

И согласилась сразу.

….

И представляла – ресторан,

Кафе, хотя бы бар.

Но изначально был он стран –

Ботаник и школяр.

Гуляли в поле мы – во ржи,

Затем зашли в ячмень.

Подруга – ты чего? Не ржи.

В полях блин целый день.

Затем пшеница и овёс,

Гектаров на полста.

И надо ж чёрт меня понёс,

В те злачные места.