Тринадцать

Стих написан, на основании просмотра на Ютубе ролика автора Серж 13-й, под название «Кто такой Яков Кедми».

Жизнь сложная, сложней стратегий в го,

В последней, скажем, правил так не мало.

Судьба ж не выбирает никого,

И бьёт, не разбираясь – как попало.

А ты чудак, читаешь гороскоп,

И веришь в – что сказал там Заратустра,

А завтра глянет врач на твой соскоб

И скажет: Вам осталось так негусто.

И хорошо, не прямо так – конец!

Он врач, и выражается культурно.

А вы переведёте, как – трындец,

И вслед судьбе (тут не литературно).

То значит, что не понял ничего,

В наличие всё веришь ритуала….

Судьба ж не выбирает никого,

А бьёт, не разбираясь – как попало.

Прогуляюсь

Всё призрачно и тленно в этом мире,

Проходит всё…. Пойду, пройдусь и я.

Что киснуть целый день в пустой квартире,

Одной, вон у других, хотя б мужья.

И есть вручить кому на вынос мусор,

И для кого на кухне хлопотать.

Когда одна, обходишься всё муссом.

Из плюсов то, что вся твоя кровать,

Где ночью нет борьбы за одеяло,

Да и болеть не нужно головой.

Но эти плюсы – это слишком мало,

А минус, пусть один он, но большой.

Для женщины, чтоб рядом был мужчина,

Важней, чем одеяло и кровать…

Чего я философствую – морщина,

У губ вдруг проявилась как печать.

И это всё с того – не улыбаюсь,

Свои меняю годы по рублю…..

Да всё нормально, выйду, прогуляюсь,

И может быть сегодня полюблю.

Одежда

Одежда – это вам не баловство,

Не всякие там – музыка и книжки.

Штаны даны мужчине для того,

Чтоб грязные скрывать свои мыслишки.

За миг с тобой

За миг с тобою, вечность отдаю,

Могла бы больше, отдала бы больше.

Я без тебя не вижу жизнь свою,

Как многое не делится на ноль же.

Как ни дели, в ответе будет ноль,

Да ровно ноль, ни циферкою больше.

Считай, считай и поперёк и вдоль,

В Германии, Америке и в Польше.

Я складывать хочу и умножать,

И возводить и в кубы и в квадраты.

Я так хочу тебя к себе прижать,

И будут бесконечно годы, даты.

Зрада Бабченко

Московские соседи застреленного в Киеве 29 мая российского оппозиционного журналиста Аркадия Бабченко прокомментировали его убийство словами: "Убили его, и, слава Богу!", - сказала женщина, а на вопрос журналиста, почему, она добавила: "Потому что он козел". В последующем к соседям присоединились даже друзья убиенного.

Бабченко жив, только многие против,

И большинство, как ни странно, свои.

Честными были соседи напротив,

Те, что не видели горя в крови.

Той, что он пролил, и пусть не взаправду,

Правде то он не особенно друг.

Все не готовились к бал-маскараду,

В чёрном одеты – от шляпы до брюк.

Все – хоронить. Только тут день рожденья,

И говорят, что не первое бля.

Не похороны, место имения.

Где соберёт с них немало рубля.

Да новостя неприятны и жутки,

Плакали други, а так же родня…

Так бы гуляли бы многие сутки,

Всё же продлилось всего-то два дня.

И нафига мы надели наряды?

Как посудить, получается – зря

И от Аркаши, невиданной зрады,

Не ожидали его же друзья.

Он же так классно лежал в коридоре,

И для приёма готова земля.

Жив?! – Расценили, скорее, как горе,

Что там враги, и сподвижники бля.

***

Дурные мысли, да и затеи,

Всегда так было с Гипербореи.

Мы на поверку одно имеем,

Дурак хозяин, дурны лакеи.

***

Отлив

Та женщина, которая ушла.

Сказав, что вы мне просто надоели.

Не помню я, какого там числа,

Не помниться мне даже день недели.

Ушла тихонько, как морской отлив,

С тех пор я так и жду опять прилива.

И понимаю – возвращенье – миф,

Она с другим сейчас живёт счастливо.

С того и в раскоряку все дела,

Я на мели, как брошенное судно….

Она ушла и душу забрала,

Одним умом мне жить на свете трудно.

Добрый день

И добрый день. Пришёл к тебе с приветом!

Да, я вернулся, просто дело в том.

На свете том, не лучше чем на этом,

Но это нам откроется потом.

***

Не веришь мне? Вон дернулась щека,

Я стал тебе, как будто тёще зять.

Одна лишь слабость есть у языка –

Он не способен мысли передать.

С того молчишь, и так понятно всё.

К чему слова, признанья и скандалы.

Все разговоры ветер унесёт,

Нам остаются чувств оригиналы.

Был там и там, и вывод мой таков –

Что лучше будет всё-таки молчать.

И повторю, что нет тех языков –

Что могут наши мысли передать.

***

Но ежедневно – снова, снова, снова,

Все говорят, и думают – есть смысл.

Но слышу только слово, слово, слово

И за словами незаметна мысль.

То – всё равно, когда мы молодые,

Сказать, что плюнуть, темя поскребя…

Но с каждым годом, часом – мы другие,

И смысл теряем, с ним же и себя.

Слова всегда важны, но лишь в начале,

За ними в ожидании – дела.

Приятно слушать – мы же не из стали,

Но близко слово к хрупкости стекла.

И также ненадёжно и прозрачно,

Важнее не само, а что за ним.

И выразиться можно неудачно,

И не поймёшь, о чём мы говорим.

Живут без слов – ты посмотри на рыбок,

У них же с этим делом благодать….

Тем больше совершаем мы ошибок,

Чем больше мы стараемся сказать.

Послушала, подумала – с приветом!

И взгляд по мне прошёлся, как кнутом…..

Вот так всегда со мной на свете этом,

Так было к сожаленью и на том.

***

Не жалейте, но и не глумитесь

В пространстве реальности Аркадий Бабченко был никому в Москве не нужным и ни для кого не опасным человеком, чьи омерзительные выпады могли вызывать разве что отвращение. И как говориться, «О мёртвых или хорошо, или ничего кроме правды».

Над смертью всё глумился он,

Других людей.

И сам запрыгнул в тот вагон,

Дурных вестей.

И сразу буча поднялась,

Кто против, за.

Одни – на флаг, другие – в грязь,

Аж в голоса.

Но там всё боже разберёт,

Где быть ему.

Положен – рай? Наоборот?

На свет иль в тьму.

Как говориться – по делам,

Туда билет.

Во мне сочувствия – на грамм,

Но злобы нет.

А если всё наоборот,

И был – как он.

Я свой поганил бы народ

И за кордон.

***

Бог заберёт когда-то нас,

Встать пред судом…..

Об этом думайте сейчас,

А не потом.

***

Лезвия

Давно не тот, и лезвия не те,

Что за один проход побреют чисто.

И пусть не верю в бога на кресте,

Но голосую не за коммуниста.

Давно не так, давно не та страна,

В которой был рожден в шестидесятых.

И у страны не та величина,

И смысла всё не вижу  в демократах.

И каждый раз, как бреюсь, поутру –

Ведя с опаской лезвием по роже,

Так много понимаю – почему….

Но лезвия теперь тупей с чего же?

Фэн-шуй

Слагаю, прибиваю, только криво,

Как не стрельну – оно всё в молоко.

Моргнуть не получается игриво,

Что рядом было, стало далеко.

И жизнь конечно не прогулка в парке,

И даже не пробежка по нему.

Но то, что раньше было по запарке,

Выходит, если даже по уму.

И вроде бы не сильно и грешу я,

Но боженька всё шлёт мне горы бед.

Расставить мебель, что ли по фэн-шую,

Других же вариантов в целом нет.

Мигрень

Под старость всё чуешь острее,

Вот раньше бы это чутьё.

Тут мутиться что-то в Корее,

В Иране какое-то ё…

Пока потихоньку стреляют,

Пристрелка, похоже, идёт.

Под старость себе доверяют,

Здесь чуйка, ни разу, не врёт.

Погода так мучит мигренью,

Минута прогулки – домой.

Весна. Снова пахнет сиренью,

А также войной мировой.

…..

Лежу, смотрю на фотку всё сыновью

И радуюсь – какой же стал большой…..

А в голове – не выйдёт малой кровью,

К тому ж на территории чужой.

Не хочу казаться дурой

Какая есть, такую и примите,

Или пошлите, раз не подошла.

И я участник в жизни, а не зритель,

И если грустно то невесела.

И потому бываю часто хмурой,

Но у меня порядок с головой –

Я просто не хочу казаться дурой,

Хотя бывает выгодно порой.

Внутренняя борьба

Нет смысла врать, и потому откроюсь –

Я далеко не дружен сам себе

И заслужил давно, тот чёрный пояс,

Не в каратэ, по внутренней борьбе.

Где через день себе ломаю шею,

Беру на удушающий приём.

Бить – до конца, я сам себя – не смею,

Тогда, известно, оба мы умрём.

Не наступившее завтра

Сегодня узнал о печальном событии, кончине Дины Байтер, израильской поэтессы (на фото, на своём творческом вечере в Москве 2011 год). С которой был знаком, даже отмечались совместным творчеством. Жаль, что так не смог отозваться ни на одно её приглашение посетить её творческий вечер в Москве. Мы всё думаем, сегодня не могу, может завтра удастся, а однажды это завтра не наступает.

Нам свыше жизнь дана, всего как милость,

Но эта милость вечной не бывает.

И пусть на свете мало изменилось,

Но нет тебя, и много не хватает.

Вживую мы не виделись с тобою,

Всё собирались, что-то обещали…

И как литературному герою,

Друг другу мы стихи не посвящали.

Но вот настал бесповоротный повод,

Когда-то для меня такой настанет.

Я тоже далеко уже не молод,

А значит, как тебя, меня не станет.

Ушла ты, сердце дробью барабанит

И этот мир я сам с трудом-то полню.

Воспоминаньем о тебе я занят….

И вот – пока живу, тебя я помню.

***

В темноте

Живу как будто в темноте,

Где ангел стрелами всё мажет.

И даже вижу сны – не те,

Что я хочу, а что покажут.

Куда-то делись мужики,

Одни козлы всё время – здрасте!

И умираю от тоски,

А так хотелось бы от счастья.

Страна

Страна не сбывшихся пророчеств,

Страна несбывшихся надежд.

Имен забытых, с ними отчеств,

Перелицованных одежд.

Страна придуманных историй,

И нарисованных побед.

Где вместо кофе, всё цикорий,

И дураки – авторитет.

Там президент, что только квасит,

Генпрокурор, что из чумных…

Да и мосты всего лишь красят,

Когда другие строят их.

Хочу к тебе

Хочу к тебе – на чай, на разговор,

На фильм, в объятья  и под одеяло.

Покой украл, как тот багдадский вор,

И был покой, но вот его не стало.

Хочу к тебе без повода, звонков,

Без всяких послезавтра ровно в восемь.

Хочу к тебе, хочу твоих оков.

С тобою на весну меняю осень –

Сезон спокойно поменять ты мог,

Но ты молчишь и не понять в чём дело…..

Через три дня ответил на звонок,

Но вот вчера – к тебе – я расхотела.