Так просто это не проходит

Так просто это не проходит,

А вечно в памяти горит.

Когда твой друг навек уходит

И напоследок говорит.

 

Чтоб позаботился о сыне,

О маме, дочери, жене.

И цвет лица по цвету синий,

От пуль щербинки на стене.

 

И ничего ты не исправишь,

Грудь не подставишь за него.

Ему и жить-то до угла лишь,

А за углом тем ничего.

 

Так без конца и без начала,

Почти как вечная любовь.

Ты вечно видишь, как стекала,

По рукаву темнея кровь.

Остаётся

Мы все иллюзией полны,

А потому и человеки.

В гаданье верим и во сны,

А также в банковские чеки.

 

В любовь, который вроде нет,

Но всё равно в неё мы верим.

Что слово оставляет след,

В возможность возместить потери.

 

Во много всякого всего,

Над чем Господь, смотря смеётся.

Пусть верят. Им же ничего,

Как кроме верить остаётся.

Чёрт с тобой

Пусть шаг назад ступила кома,

Счастливым повернув концом.

Мне лишь слегка, чуть-чуть знакомо

Вон то, что в зеркале лицо.

Родное что-то есть в прищуре,

Вот этих самых серых глаз.

Они вот также смерти-дуре,

Смотрели видимо в тот раз.

Не помню, что такое было,

Когда стоял я за чертой.

Чуть придержала, отпустила,

Сказав — Иди ты… Чёрт с тобой.

Сны и кот

И снова сон, где я опять иду,

На мир смотрю чрез целик автомата.

На улице скорее как в аду,

И в том жара совсем не виновата.

 

Такое состояние вокруг,

И состоянье и внутри такое.

Вот памятник без головы, без рук,

Асфальт как обгоревшее жаркое.

 

Каркас бетонный на котором кот,

Глядит, — от солнца щурится немного.

Что в голове, да кто его поймёт,

В отличие от нас он видит Бога.

 

Сказать по правде — это и не сон,

А в прошлое моё ретроспектива.

В которой был судьбою сбережён,

Была она добра и терпелива.

 

Пришлось вмешаться ей, да и не раз,

И провести по самому по краю.

От пули, от осколков, от зараз,

И я совсем про то не привираю.

 

Конечно же забрал того кота,

Живёт со мной и бед уже не знает.

Здоров как чёрт и только глухота,

Ему те дни всегда напоминает.

 

А я, с тех пор, всё время по ночам,

Когда не обделён бываю снами.

Всё вижу эти груды кирпича,

Что были до войны ещё домами.

Детская площадка

Над этой разбомбленной улицей,

С площадкою что для детей.

Белёсое облако хмурится,

А цвет всё серей и серей.

 

Раскидано всё и поломано,

Чернее всё облака бровь.

Здесь вместо и смеха и гомона,

Осколки и кровь, снова кровь.

 

В песочнице строились домики,

А рядом качалась качель.

Асфальтом всё крестики, нолики,

И кошек гонял спаниель...

 

Теперь же лишь ручка ведёрная,

Сандалик в крови по косой.

И облако, но уже чёрное…

Прольётся небесной слезой.

Алая роса

На росе отражаясь кроваво,

На востоке алеет рассвет.

Нам вперёд километр и направо…

Воздух солнцем ещё не согрет.

Но пройти эту тысячу точно,

Просто так нам с тобой не дадут.

И не проще бы было бы ночью —

Сплошь поляны всё минные тут.

Их опорник забрать наше дело,

До которого тысяча та.

На востоке всё рдело и рдело,

Словно щёки, горят от стыда.

Все в надежде — удача уважит.

Не поможет, то сам я урву.

Кровь моя и сегодня не ляжет,

Ярко-алой росой на траву.

Ценный груз

Нет ценнее здесь груза,

Чем трёхсотый и свой.

До солёного вкуса,

Тащишь с передовой.

 

Шепчешь доброе слово:

— Донесу, не грусти.

Хочешь, чтобы живого,

Ты его донести.

 

Этот выход из боя,

Пострашнее Бермуд.

Если что-то с тобою…

Значит двое умрут.

Тётенька

Ходит тётенька в балахоньчике,

А вокруг неё вороньё.

Хоть повесила б колокольчики,

Не наткнулись чтоб на неё.

 

Как невестушка без приданого,

Где прошла она там стерня.

И походочка, как у пьяного…

Не наткнулась бы на меня.

 

Возвратиться мне, как бы выразить,

Если проще так — позарез.

Мне же дочь свою нужно вырастить,

Дорастить её — до невест.

 

А она вокруг хороводится,

То один ушёл, то другой.

Остуди её Богородица,

Чтоб она ко мне ни ногой.

Каждый о своём

Вы от любви так многого хотели,

Что видимо она надорвалась.

И вот через каких-то две недели,

Она рвала, рвала меж вами связь.

Старалась всё нашёптывать на ушко,

Обоим вам, но каждому своё.

— Его интересует лишь пивнушка,

— Всё ложь тебе признания её.

Вы на поверку оказались слабы,

В любви же выжить можно лишь вдвоём.

 

Вы о друг друге думали хотя бы…

Но думали вы каждый о своём.

Мальчик

Что-то такое вроде бы видно,

Пыль от асбеста.

Голос сержанта молвил солидно,

— Гиблое место.

Сразу понятно здесь прилетало,

Много, солидно.

Целым осталось что-то, но мало,

Мало что видно.

Вон шелохнулось, может быть, крыса,

Может быть кошка.

Что же живое может быть лысо,

Как поварёшка.

Мы подбирались медленно, тихо,

Прячась от света.

Здесь же бывает всякое лихо,

Может быть это.

Всё как-то мутно, словно как в сказке,

Ждётся любое.

Боже! О... Боже! Мальчик в коляске!

Жизнь начал с боя.