Огонь

 

Минута

Был доволен собою,

Тем, что сдюжил, что смог.

И кровавой зарёю,

Загорался восток.

 

Что не сдали вдруг нервы,

Как, бывало, порой.

Был герой — каждый первый,

Мёртвым — каждый второй.

 

Он лежал у раздела,

В самом жизни конце.

И улыбка алела

У него на лице.

 

Смерть как час волокитит,

Не поймёшь от чего…

Жаль цветов не увидит,

Тех, что лишь для него.

Три дня

Окоп — так это не насест,

Где знай себе сиди.

Господь не сдаст, свинья не съест,

Есть крыша, что дожди.

Не защитит тебя петух,

Кормов рука не даст.

Вот палец сломанный опух,

Дождём смывает пласт.

Промокло всё, тебе костёр,

Никак здесь не разжечь.

Следы все дождь давно затёр,

И плащ давно дал течь.

В грязи в атаку не пойдёшь,

Сиди, сиди и жди.

И мир вокруг с потопом схож…

Три дня уже дожди.

Решил наверно так Господь,

Довольный сам собой.

Дать отдохнуть три дня нам хоть,

Три дня и снова в бой.

Пустая надежда

Вот из окна смотрю на облака я,

Их ветер разрывает словно флаг.

Тем самым мне как будто намекая,

Что и со мною будет точно так.

 

Вот с ветром споря, пролетела птица,

Полётом навевая мысли мне.

Как хорошо бы в небе раствориться,

Навечно оставаясь в синеве.

 

Надежда, что до ужаса простая,

Как стих, что написали к букварю.

Быть может, я как облако растаю…

Но нет, положат в землю, где сгнию.

Второе рождение

Пришёл в себя, таращил всё глаза,

Не очень здесь похоже на окопы.

Побыв у кромки жизни. Даже за,

Назад порою нас выводят тропы.

 

В палате званий, собственно, и нет,

Здесь у любого звание — трёхсотый.

Не получив в один конец билет,

Всё просят — для моих давай-ка сфотай.

 

Пусть знают то, что всё-таки я жив,

Смотри, на фото даже улыбнулся.

Был правда в жизни всё же перерыв —

Я уходил, но всё-таки вернулся.

 

Под простынёй почти что не одет,

С того совсем не стыдно, не зазорно.

Из комы выйти — как из тьмы на свет…

Да это как рождаешься повторно.

Окно

Как в молодости много наломали,

Когда и рубль в кармане не пустяк.

По глупости женился он на Вале,

И всё пошло, как водится, не так.

 

А ведь ходил он в женихах у Оли,

И все вокруг них ждали что вот-вот.

В день не прекрасный поменялись роли,

Он сделал, где не нужно, поворот.

 

Спустя лишь год — и он уже не с Валей,

Не по живому проходил распил.

На похороны к Оле не позвали,

Чтоб не дай Бог прощения просил.

 

Он всё хотел, но силы не хватало,

Он понимал — былого не вернуть.

Теперь уже и невозможно стало,

А впрочем… Через день был найден путь.

 

Поскольку сука, жизнь пусть будет сучьей,

Что есть, то есть, иного не дано.

И стул подставив, было чтоб сподручней.

Он через день за ней шагнул… в окно.

Дуэль

Начиналось утром рано,

Новый день был Богом дан.

Есть патроны для нагана,

А к патронам есть наган.

 

Барабан накормлен ими,

Там их входит ровно шесть.

И узнаю Божье имя,

Если имя всё же есть.

 

На дуэль с самим собою,

Никого так не позвал.

Это пьянка, если трое,

Здесь же смерти ритуал.

 

Без друзей и секунданта,

Только я с самим собой.

Если подсмотреть у Данте,

Ожидает Круг Седьмой.

 

Я последний, я и первый,

То есть я здесь только власть.

Вот настолько плохи нервы…

Что не смог в себя попасть.

Иначе

Кино из детства смотришь как другое,

И смысл другой, пусть тот же и сюжет.

И ты уже на стороне изгоя,

Что всю картину в чёрное одет.

 

И как-то всё равно, что небо звёздно,

И струн души не трогает Луна.

И шторы ты задёргиваешь — поздно,

Пусть даже за окном вовсю весна.

 

Так многое, так многое иное,

Так многое совсем наоборот.

Где ценность поднимается покоя,

До самых тех невидимых высот.

 

Иначе вижу всё как говорится,

И с возрастом ценнее стал уют.

А иногда мне кажется, что птицы,

Совсем не о любви уже поют.

По-другому

У нас в России как-то по-другому,

Хотя казалось, та же всё Земля.

И не бывать бы вроде бы такому,

Раз те же небо, реки и поля.

Казалось бы, и те же человеки:

Пять палочек, кружочек — голова.

Болеем также, бегаем в аптеки,

И умираем разом на раз-два.

Влюбляемся мы также, не иначе,

Свидания похожи у пруда.

И девочки проводят ночи в плаче,

У девочек везде так и всегда.

И те же у карьеры коридоры,

И у неё же те же тупики.

Перестаём бросать на звёзды взоры,

Когда пути кривы и не легки.

Мне кажется, что вся разгадка в смерти —

С улыбкою мы можем умирать.

И не за деньги — на счетах, в конверте,

За Родину, что называем Мать.

Иди, иди

Ты хочешь жить — тогда иди,

Петляя между павшими.

Не выживают посреди,

Меж нашими-ненашими.

Гарантий нет — наверняка,

Ступней сотрётся кожица.

И наблюдают облака,

Дойдёшь или не сложится.

 

Жужжат как будто бы шмели,

Ты знаешь, только кажется.

Для них свои есть, не свои,

Не свой — от тела кашица.

Не обманись, вокруг весна,

Цветы и птичек пение.

Чуть загляделся — и хана,

Закончено спасение.

 

И Бог с ним что зелёный лист,

Ты им же не прикроешься.

Пробьёт его артиллерист,

И кровушкой умоешься.

А потому и посему,

Почаще с поворотами.

Есть если ров, иди по рву,

Не по полям с красотами.

 

Судьбе не нужно — поперёк,

Она для нас порой как зверь.

Пусть Бог тебя и уберёг,

А дальше самому теперь.

Что говорить, ты знаешь сам —

Не одного похоронил.

Ещё же лучше по лесам…

И главное — хватило б сил.

 

Сейчас ты где-то посреди,

Ещё у смерти не в горсти.

Так что стоять — иди, иди,

Пока в начале ты пути.