Не в ком

И как обычно — всё неспокойно,

Мы не кричали, всего шептались.

Нас здесь на точке всего два во́йна,

Но почему-то к нам привязались.

 

Всё пули режут над нами ветки,

Хотя б не лупят из миномёта.

Наверно просто, так для разведки,

Иль, на несчастье, хотя бы чьё-то.

 

Не поболтаешь и не покуришь,

Что перед смертью совсем неплохо.

И не уйдёшь здесь, когда дежуришь,

За час проходит в мозгах эпоха.

 

Бои подстава для гороскопа,

Гадать же во́йнам, совсем не девкам.

А мы лежим всё на дне окопа,

И пули плачут — застрять им не в ком.

Отцы и дети

Вспоминаю — вот же были годы,

Непутёвы были, но бодры.

Не смотрели на прогноз погоды,

Просто выходили во дворы.

 

Где-то там в мечтах своих летали,

Облетая кругом двор и дом.

Может упускали мы детали,

Только в целом было что-то в том.

 

И была безудержная смелость,

Где заплыв на льдине по весне.

И куда оно сейчас всё делось…

Не летаем даже и во сне.

 

Вроде те же мы, на том же свете,

И под тем же небом голубым.

Но когда летают наши дети,

Мы уже про то не верим им.

Мало слов

Смерть здесь рядом живёт с красотою,

Так у осени заведено.

То, что летом казалось простое,

То невиданных красок полно.

 

Их мы видим из окон, с балкона,

Или в парке и в личном саду.

Не листва, а скорее — корона,

На деревьях (имею ввиду).

 

Разве только дожди не такие,

Всё же летом они веселей.

Но красивей чем в осень в России,

Я не видел берёз, тополей.

 

Даже воздух прозрачней и звонче,

Словно сказка вокруг наяву.

Вот и ветер собакою гончей,

То гоняет, то ловит листву.

 

Лист ложится на дёрн осторожно,

Как на рану ложатся бинты.

Описать это всё невозможно —

Мало слов для такой красоты.

Проспит

И берёза стоит раздета,

Жёлтый круг из её потерь.

О своём откричало лето,

Шепчет осень своё теперь.

 

Звук становится глуше, тише,

Даже в дождике проливном.

Ходит, бродит лесами миша,

Ищет место под зимний дом.

 

Осень смесь красоты с тоскою,

По веселым вчерашним дням.

Где прохладной уже рукою,

Ветер гладит вихры полян.

 

Наконец-то подумать время,

Что ты летом наделал там.

Может был ты совсем не с теми,

Или был ты — не тем и сам.

 

Осень — время считать заслуги,

И количество слёз, обид.

Ожиданья снегов и вьюги…

Миша зиму-то всю проспит.

И они тоже

Окружили вот меня — суки,

Повезло им, так сказать, сильно.

Их шагов уже слышны звуки,

Как в ужастике в конце фильма.

 

Но кольцо уже давно снято,

Мне осталось отпустить только.

Умираю я, за что свято,

А вот в их смертях и нет толка.

 

Я лежу, а на груди влажно,

Только знают, я калач тёртый,

Подойти ко мне, так им страшно…

Им спокойней, если был мёртвый.

 

Что один я не уйду, знают,

Прихвачу я их с собой тоже.

Непонятно на каком лают,

И гусиная скорей кожа.

 

Я готовлюсь, а они нету —

Раз один, то никакой воин.

Расслабляет очень их это,

Человек, он просто так скроен.

 

Затаился — вроде мёртв, верят,

Не воюют же, когда лёжа.

Помолился про себя перед…

Взрыв не слышал, и они тоже.

Обычный ролик

Обычный ролик — пыль и дымно,

А следом всполохи огня.

Здесь убивают, но взаимно,

Что среди ночи, среди дня.

 

Полёт, и вдоль всего маршрута,

Посадки видим. Видим съезд.

А кто тут из Москвы, Сургута,

А также наших прочих мест?

 

Не очень сверху и понятно,

Так кто там наши, кто враги.

От крови красные все пятна,

И одинаковы шаги.

 

И одинаковые каски.

Повязки вряд ли разглядишь.

Бывают правда и подсказки,

А нет, тогда догадки лишь.

 

Порой и титры не читаем.

По добродушной простоте…

Мы, глядя ролики считаем,

Кто побеждают наши те.

 

А по-другому и не будет,

И настоим мы на своём.

Господь скорее не осудит,

Что с верой в лучшее живём.

Межсезонье

Вот подморозило с утра,

Стеклом покрылись лужи.

Грустна осенняя пора…

Там впереди всё хуже.

 

Морозы, вьюги, краток день,

Двухцветные этюды.

И сколько там ты ни одень,

Всё гриппы, и простуды.

 

Ход с непривычки неуклюж,

Темнеет где-то в восемь.

Идёшь и давишь стёкла луж,

Продлить надеясь осень.

Хоть убей

Вот такие ночи, ночки,

Рифмы льются, как вода.

Утром ни единой строчки,

Я не вспомнил никогда.

Что там не было и было,

На поверхности круги.

Может что-то про — любила,

Про слезинку вдоль щеки.

Хоть убей, не помню строчки,

О хорошем? О плохом?

Тонут в снах поодиночке,

Или целым же стихом.

А подходит какой

Ты жила как могла. О покое мечтала,

Ну так что же — привет! Я, и есть твой покой.

Что ж, давай, говори, что тебя так достало.

Это всё отвести постараюсь рукой.

Ты же принца ждала. Я простой и обычный.

И как все по утрам я с колючей щекой.

Не поэт, не певец, даже косноязычный,

А полюбишь меня стану сразу другой.

Не как сказке — нет, нет, королём или принцем,

Я останусь таким (как и был) — для других.

Здесь немного иной изменения принцип,

Стану сразу другим лишь в глазах я твоих.

Часто ищут — как тот, на журнальной обложке,

На красивом авто или белом коне.

Только этот любить будет лишь понарошке,

Но тебя, может быть, то устроит вполне.

Так порой и живём и всю жизнь свою ищем,

А найдя, обрести мы мечтаем покой.

Вариантов полно, приближается к тыщам…

Но так трудно понять, а подходит какой.

Бывает так

Бывает, что задумаешься так,

Вдруг словно ветерком подует с детства.

И принимай хоть от давленья средство,

И в голове событий кавардак.

 

Ты на макушке дерева, трава,

Кузнечиков всё радужные крылья,

И радости душевной изобилье,

Дразнится жаба на тебя ква-ква.

 

Вот к телику был слабый интерес,

С картинкою, как фото чёрно-белой,

Ты к середине лета обгорелый,

Не ангелочек, а скорее бес.

 

Дворы тогда не были как вольер,

Тем более и речка недалёко,

Где по пути нам каркала сорока,

Картавя, как и мы на букве эр.

 

Минута, две, а следом истекает,

Из нынешней реальности уход,

По возвращении тот же небосвод…

Но в этом над тобою смерть летает.

 

Задумчиво погладишь автомат,

И с привкусом пожара втянешь воздух,

Здесь не сороки, а вороны в гнёздах,

Что эр, как и сороки говорят.