Бермуды

Любовь не под вечер метелица,

Где слепнет квадрат лишь окна.

Она на минуты не делится,

Что делится, то не она.

 

Она словно солнце палящее,

Ни в пять ни заходит, ни в шесть.

Вот это любовь настоящая,

Где любишь такого, как есть.

 

Где время летит не минутами,

Где в каждой минуте — века.

Есть общее что-то с Бермудами…

Настолько она глубока. 

Зачем и кто

Довольно странные дела,

Они, как знаки свыше —

Не слышал я колокола…

Теперь их слышу, слышу.

Откуда из каких систем,

То человек иль птица?

И непойму ещё — зачем…

И кто ко мне стучится.

Возможно, значит то — пора,

В путь к вечному покою…

Возможно, просто лишь игра,

Со мной. С моей душою.

Живое

Чему дано сгореть в огне,

Кому раненье ножевое.

А вот подумать, как по мне,

То на планете всё живое.

Пусть этот камень, этот куст,

С тобой не могут покалякать.

И застонать нельзя без уст,

Да и без глаз нельзя поплакать.

И потому они молчат —

Из них не выдавишь ни слова.

Но думаю, что отличат…

Любое доброе от злого.

Серый цвет ещё не приговор

 

Твари

Взяли, раскачали целый мир,

Начиная где-то со Вьетнама.

Что же не дала вам ориентир

Доброты родившая вас мама?

 

И с тех пор так в мире и бурлит,

Всё с подачи звёздно-полосатых.

Много кто посажен, кто убит,

Начиная так с пятидесятых.

 

Я вот не заканчивал филфак,

Но могу сказать, когда в ударе —

Что же вам неймётся всё никак,

Жили бы себе спокойно… твари.

Не знает никто

 Я сейчас исполняю приказ,

Защищаю страну, с нею вас.

Как вернусь, обниму раз так сто,

Только здесь нет гарантий на то.

 

Я прошу вспоминай, если что,

Здесь война, а не игры в лото.

И нельзя угадать на войне,

Если что — вспоминай обо мне.

 

Вспоминай, если что — не дай Бог,

То не жди понапрасну звонок.

Я уже никогда не приду,

Вспоминай, но имей то ввиду.

 

Бе меня полетят дни, года,

Знай одно — буду рядом всегда.

Даже если в раю иль в аду,

Защищу, ты имей то ввиду.

 

Я сейчас исполняю приказ,

И убитым мог быть много раз.

Но везло мне примерно раз сто…

Что в сто первый не знает никто.

***

Неделя

И был я молодым тогда,

В любви, как помню, признавался,

Но выходила ерунда,

И неумело целовался.

Вы были опытней меня,

И был заметен этот опыт.

Вам надоел через три дня,

Мой полубред и полушёпот.

Так не сложилось ничего,

И в узелочек не связалось.

Вас почитал как божество…

Всё прозаичней оказалось.

Конечно, начал я страдать,

Что не любили вы, не веря…

Но всё прошло через дней пять,

А может быть прошла неделя.

Кабак. Коньяк

Кабак. Коньяк. Ковровые дорожки.

Так хорошо, но всё-таки пора.

Мы просто засиделись здесь немножко,

Ну как немножко — мы пришли вчера.

Но служба всё ж важнее для солдата,

И грешно предаваться питию.

Но будет память — были здесь когда-то…

Но лишь у тех, кто выжили бою.

По-другому

За шаг разглядеть не могли же,

В глазах или в мимике фальши.

Узнавши друг друга поближе,

Послали друг друга подальше.

Ты вспомнил наверно поэта —

Нужны расстоянья большому.

И нет возражений на это…

Но вышло, увы, по-другому.

Времена жизни (переработанный)

Ещё не началось…

я не рождён –

И даже не знакома мама с папой.

А тучи шли – беременны дождём,

Шли тяжело, как зэки по этапам.

Последняя весна, что без меня,

Обычная, с дорожками прогалин.

Чуть меньше года до рожденья дня –

Шесть лет назад ушёл товарищ Сталин.

Сняты портреты, новые в чести,

О новых тех, мне в школе не расскажут.

Чуть меньше года, я начну расти…

А через три, впервые и накажут.

 

Я есть….

но что отмеряно, не знаю,

И к смерти, как положено, насмешлив.

И ко всему тихонько привыкаю,

И даже знаю — Кто товарищ Брежнев?

Вовсю стараюсь пропускать уроки,

О жизни знанья – все из подворотни.

Штаны до безобразия широки,

Я выгляжу, как можно беззаботней.

Но в целом всё спокойно, как по рельсам,

Отстукивает жизнь мои года.

Куда покажут лишь туда и целься

И решено всё – раз и навсегда.

Такое время, судьбы все по полкам

Разложены в стенах КаПээСэС.

Тоска такая, что готов и волком

Завыть, но то расценят как эксцесс.

И переложат полочкой пониже,

А вот назад не будешь возвращён.

Теперь твоя похлёбочка пожиже,

А вот второе будет ли ещё.

Но не страшился голубою далью,

Как не крути, но дно, однако, твердь.

И зная, не идти мне магистралью,

Мечтал хоть не беззубым умереть.

 

Ещё не умер…

много поменялось.

Я до сих пор не знаю: Сколько мне,

На этом белом свете жить осталось,

Где не рождён, совсем в другой стране.

В которой чаще вешают портреты,

Не забывая прежние снимать.

Полвека, (так немного для планеты) …

Как встретились мои отец и мать. 

 

Но вот и всё…

Похоже путь мой пройден,

Осталось мне грехи лишь сосчитать.

Их у меня, как в туеске смородин.

По клеточкам на общую тетрадь.

Но не жалею то, что был упрямым,

Был твердолобым из-за чепухи.

На поворотах часто шёл я прямо…

Не все грехи, считаю за грехи.

***