Стоим

Не морщинь свой лоб, ты поймёшь едва,

Только русский дух то готов понять.

Насмерть мы стоим — за спиной Москва,

Потому нам так до конца стоять.

 

Не поймёт Берлин, не поймёт Париж,

Тут душа нужна, а не головы.

Почему Москва, как вошёл горишь,

И дымы вокруг цвета олова.

 

То не в голове, а в душе живёт,

Испокон веков до сих пор храним.

Просто русские — вот такой народ…

До конца стоит, если Русь за ним.

Кремы, маникюр и скарб

Наступленье, танки, дроны,

Берцы, каски, продпайки.

Изучили дочки, жёны,

Раньше только мужики.

А теперь и дамы знают,

Значат что обход, обхват.

Даже карты понимают,

Также смысл координат.

Разбираются — не кличка,

Тот же самый позывной.

Даже тоже слово «птичка»,

Смысл приобрело иной.

То не вечно слава Богу,

Всё вернётся на круги.

Эти знанья понемногу,

В лету канут как враги.

Поменяются занятья,

Снова будут: шёлк и драп —

В разговорах блузки, платья,

Кремы, маникюр и скраб.

Природа

Всё как обычно за час до пьянки,

Бриться совсем не труд.

Сказано — будут две лесбиянки,

И, как всегда, дадут.

Не олигарх, а всего-то — Коля,

Не Бельмондо и худ.

Девочки часто били и в школе,

Думаю, вновь дадут.

Что говорить, очень зла порода, —

В споре они хамьё.

Как ни крути, но всегда природа…

Всё же берёт своё.

Всё как было…

А вот не думал до сих пор же,

Хотя и вроде бы не слеп.

Но водка на поминках горше,

И в горле застревает хлеб.

И потихонечку доходит,

Насколько были мы близки.

От осознания аж сводит,

И жмутся руки в кулаки.

Мы меж боями – в перерывах,

Болтали всё о том о сём.

Ты о коровах всё бодливых,

Про огород и чернозём.

Я городской всё о дорогах,

О суете и маете.

И никогда с тобой о сроках,

Что нам остались, о Христе.

Мы умирать не собирались,

Болтали просто обо всём.

Над анекдотами всё скалясь,

А ты опять про чернозём.

А я опять тебе про город,

Что много трудностей и там…

Сейчас осколками распорот,

Лежишь ногами ты к цветам.

Мне обещал забрать в деревню,

Мне говорил там – оживёшь.

Найдём невесту королевну,

И домик маленький, но всё ж.

То состоится – по любому,

Как ты мечтал – ни дать, ни взять.

Мне ехать же к тебе до дому,

Чтоб всё как было рассказать.

В окопах

Вон лежит. Возможно труп,

Может без сознанья.

Строен, молод, белозуб.

Рядового званья.

 

Чуть поближе подошли,

Не земля, а каша.

До макушки весь в пыли,

Но повязка наша.

 

Вот чуток в себя пришёл.

Санитар — работай.

Это в целом хорошо,

То, что не двухсотый.

 

Вдруг он выдал, как в бреду,

По щекам похлопав.

— Подскажите, мы в аду?

— Хуже, мы в окопах.

 

Улыбнулся — Хорошо!

Дело поправимо...

Смерть накинув капюшон,

Проходила мимо.

Но это

Мы все не без греха, но это

Я не могу никак простить.

Увидев, вздрогнула планета,

И прошептала – Нужно мстить.

 

Я в том совсем не сомневался,

Крутились те же всё слова.

Быком я с совестью бодался,

И победил её – Ноль. Два.

 

Те думы были кратки, жёстки,

И с каждою минутой злей…

А как там девочки-подростки,

Что помогали жечь людей?

 

Нет к ним сочувствия и жали,

Нет даже капельки ей-ей.

Кого к сегодня нарожали,

И воспитали как детей?

 

Вот пусть бы дети те узнали,

Из биографии тот штрих.

Что мамы делали в реале,

Как отбирали жизнь других.

 

Я, как и все, скорее, в среднем,

Да, истеричен может быть.

Но даже на Суде последнем,

Готов всё Богу объяснить.

 

И Он ответит в укоризне:

— Греха в твоём поступке нет.

— Но ты же не лишил их жизни…

— Но ты же их не сжёг в ответ.

Молчание

Лето. Сочи. Морвокзал.

Море в пирс как в скулу било.

Про любовь так не сказал.

А сказать, так много было.

Сколько лет так протекло.

В мыслях вечно у причала —

Солнце вечер и тепло.

Я молчал, и ты молчала.

Уходили корабли,

Следом яхты уходили.

Всё подальше от земли.

Я признаться был не в силе.

Наступала с моря мгла.

Ты ушла. Шло дело к ночи.

И совсем не поняла…

Как тебя любил я очень.

Кто рядом

 

До мая (доработанный вариант)

То, завывая, то истеря,

Поддавшись власти тьмы.

Вокруг огня метались звери,

Двуногие, как мы.

 

Они в безумстве ликовали,

Рыча о чём-то «… геть».

А в окнах ангелы стояли,

Не в силах улететь.

 

Шагали вниз без всяких лестниц –

На землю, как с небес,

Но звери грызли крёстных, крестниц

И улыбался Бес.

 

Смотрел народ из интереса

На бесовы дела….

Когда-то здесь была Одесса,

До мая здесь была.

 

Как нет прощения Иуде,

Вот так и им не знать…

Пройдут года в Одессе люди

Поселятся опять.

Линия жизни

Окопы как линии жизни,

На старой ладони земли.

Снаряды их взрывами грызли,

Стирая как только могли.

Те пусть и держалась местами,

Но жизнь не кусочками нить...

В затишье, ночными часами,

Копали, чтоб восстановить.

И вот уже с новым рассветом,

Куски получали вновь связь.

Но всё не кончалось на этом,

Опять же снарядом рвалась.