Разбить стекло

Они ничего не читают,

Безлики они, как картон.

Что каждый из наших знает,

Не знает их сотня тонн.

Потерянное поколенье,

Потерянной нами страны.

Но верю я тем не менее,

Вернутся, кто будут, как мы.

Объявлены финалисты премии «Наследие» 2015

Мне вот интересно 27 июля объявили финалистов, а 20 августа мне пришло очередное письмо о том, что мои произведения отобраны жюри для участия в конкурсе на премию «Наследие» кликаем по названию, для тех кто читает в блоге. Не зря я всё бодаюсь, не отвечаю на письма и не публикую свои произведения в рамках данной премии, впрочем, как и в рамках других. Там вообще всё попутано, когда деньги, когда стулья. Одно успокаивает, что среди финалистов есть Юрий Семецкий и Вонтер Лак.

Анна на шее

Женщину, что я люблю, как преданную мать своему сыну. Мать для меня – это больше чем Бог, зовут не Анна – это обобщенное от понятия «женщина». Но она для меня, как орден Анны (читайте Чехова). Такую нельзя перестать любить. В стихе о том и говориться, что силы даёт нам не Бог, а те, кто с нами рядом.

Цыганка только смерть сегодня мне пророчит

И счастья ни на грамм и даже ни на грош.

Я знаю, что Господь меня не обесточит.

Вчера он мне сказал: «Ты много проживёшь».

Я много проживу, переживу скорее,

И многое могу, как много в прошлом мог.

Любимая моя, как Анна, что на шее,

Даст силы сделать то, что говорил мне Бог.

Пистолет

Бог не спасёт,  тут нужен пистолет,

Без пистолета явно не отбиться.

Но выстрелишь, и ждёт тебя темница,

Где с трёх сторон открытый туалет.

Но всем страданьям будет оправданье,

Ты настоял, как надо, на своём,

А там пусть мочат плёткой и дубьём.

Придёт с годами к боли превыканье.

Носки

Любимый может только «пахнуть»,

«Воняет» не любимый муж.

Стакан любимый может ахнуть,

И речь его не будет чушь.

Пусть трезвым скажет не любимый,

В речах ни слова не понять.

И кто любим – неповторимый,

Не любишь,  повод изменять.

И разбросать носки в квартире –

Любимый может позволять.

Кто нелюбим мишенью в тире,

В него не грех и пострелять.

Сказал я вам – вы проверяйте.

Ну, это в смысле про носки.

Но всё же первыми стреляйте,

На тоже вы и мужики.

Бог и Дьявол

Молодым считал –

у жизни есть начало,

Нет конца,

но вот мудрея понемногу.

Понял я, что всё конечно

…  полегчало.

Закурил, пробормотав:

– И, слава Богу.

Вечно жить –

но то сплошное наказанье,

Бог вон с Дьяволом

давно уж никакие.

И ведут себя, как люди,

что за гранью,

Умереть бы,

ни хера,

они живые.

И скорее не довольны,

что бессмертны,

Понимают,

ничего нет жизни гаже.

Не поспоришь –

компетентные эксперты.

Соглашаюсь,

что жить вечно

на хера же.

Угли

Напрасно обо мне не гугли

В сети, провайдера браня.

Все ссылки  биты – это угли,

Всё, что остались от меня.

Пришлось уйти из интернета,

Когда из жизни я ушёл.

С тоскою вспоминают где-то,

Как про Союз и комсомол.

Не вдаваясь в детали

Как часто не вдаемся мы в детали,

Ход рассуждений шумен, как кагал.

А потому и выводы в финале:

Что правы были те, в кого стреляли

И тут же правы те, кто в них стрелял.

Вот потому, мы и за тех и этих

И тут же ни за этих, ни за тех.

И в том противоречья не заметив,

Хохочущего над собою встретив

Не понимаем, чем же вызван смех.

Тоска, любовь и Я

Долгими, пустыми вечерами

Прошлое проигрываю вновь,

Что-то же, но было между нами

И считаю, то была любовь.

Так живу – накоротке с тоскою,

Что теперь мне освещает путь.

Мы же были влюблены с тобою,

И, как говориться, не чуть-чуть.

И шероховатости терпелись

И прощались грубые слова.

Мы друг в друга потихоньку въелись,

Как в гербе Российского орла.

Не смогла ты, и не дотерпела

И ушла, ни слова говоря.

И смотрели вслед, осиротело,

Мы втроём: тоска, любовь и Я.

Пресса

По мне сегодняшняя пресса,

Напоминает пекинеса.

И развлекает лишь бабуль,

Была бы, скажем как питбуль.

Но смотришь ни зубов, ни веса,

Как измельчала всё же пресса.