Вот-вот

Я просто чувствую — вот-вот.

Пока ж со смертью хулиганист.

Воюю вроде целый год,

И ни царапины покамест.

 

Уже смеются пацаны:

«Счастливчик хоть на мину ляжешь.

Вот так вернёшься ты с войны,

Что воевал и не докажешь».

 

У них у каждого, где шрам,

Иль пальцев нет больших и средних.

И я по полной из программ,

В рядах стоял и не последних.

 

Они смеются, я молчу.

Ведь нехорошая примета.

Коль не ходил к военврачу,

То сразу примет внутрь планета.

 

Мы здесь воюем без мобил.

И нам не знать, как карта ляжет,

О том, как я тебя любил…

Потом Господь тебе расскажет.

 

Ты знай, я чувствую — вот-вот,

Я окажусь в разряде «павший».

Возможно, срежет пулемёт,

Минуту как застрекотавший.

Подснежник

 

Босиком

Ноги тех, не ходивших в походы,

Не топтавших ни грязи, ни льда,

Даже дай им и многие годы …

Не дойдут просто в рай никогда.

 

Та дорога не бархат помоста,

И по ней ни в авто, ни верхом.

А шагать по каменьям непросто —

Потому-что… туда босиком.

Через год... через два

Очень, очень хотелось,

Чтобы больше живых.

Награждённых за смелость,

Что в боях полевых.

 

Чтобы меньше так было,

Где не выжил солдат.

И на камне зубило,

Меньше ставило дат.

 

«Помнить вечно» чтоб были,

Не простые слова…

Чтоб о них не забыли,

Через год… через два. 

В этом самолёте

Сейчас задумался о том,

Летящем в небе самолёте.

В пике, до ужаса крутом,

В словах последних вы не врёте.

Не вспоминаете друзей,

Их через миг для вас как нету.

Ещё минута, с силой всей,

Всех вас ударит о планету.

Скорей не врёте, смысла нет,

И в правде правда нету смысла.

Все думы ваши на предмет

О Боге, верно, но не числа,

Интересуют вас сейчас.

Осталось сколько там на счёте.

Мне, если честно, жалко вас…

Летящих в этом самолёте. 

Ночь вдохновенья

В состоянии — для «скорой»,

Или что там, когда не спасли.

В этой ночи, в которой,

Смерть казалась уже не вдали.

 

Даже пишется лучше,

Где когда всё в порядке с тобой.

Среди рифмы заблудший,

Как в дремучем лесу под Луной.

 

В этой жути кромешной,

Как безумный по буквам долбя.

О любви и конечно…

Про тебя, про тебя, про тебя.

Кусочек льда

Возраст — тут хоть плачь, не плачь,

Но не вырваться из круга.

Магазин, аптека, врач,

Где читаешь близоруко.

Сколько стоит там чего,

Хватит денег иль не хватит.

С развлеченьями мертво,

И не помнишь, что есть «катет».

Страшно, если не болит,

Ты живой, пока есть боли.

Был характер — динамит,

Но давно, когда-то в школе.

А сейчас почти всегда,

Реагируешь ты вяло.

Словно ты кусочек льда,

Что болтает у причала.

Не то

А помнишь, было—лес. Палатка,

Забытый у костра рюкзак,

И в спальнике спалось так сладко

И просыпалось тоже так.

Вокруг шумела мать природа,

И мы шумели вместе с ней.

Нам не подумать было сроду,

Что будут дни ночей черней.

И вот опять же на природе,

Палатки нет, но есть блиндаж,

Всё как тогда почти что вроде,

Где вместо фотика — калаш.

Теперь шуметь себе дороже,

Как прилетит — всё в решето.

Местами кажется всё то же,

А если в целом — всё не то.

Котёнок

Подъездный, маленький котёнок,

Мы с ним почти уже друзья.

Когда небритый и спросонок,

Иду курить обычно я.

Он тихим мявканьем доложит,

Что было ночью во дворе.

Тем самым думает поможет,

Мне в человеческой игре.

Он знает: завтрак есть в ладошке,

Не зря сжимаю я кулак.

Немного надо малой кошке,

Я для неё почти продмаг.

Кусочек рыбки в крошках хлеба,

Что были в завтраке моём…

Сидим, молчим и смотрим в небо

И мыслим, каждый о своём. 

Случай

Николаю П.

***

Зима, снова будут бураны,

Где снег закружит в вираже.

А значит, заноют и раны,

Забытые вроде уже.

И будет опять вспоминаться,

Та роща, до пояса снег.

И время полночи — двенадцать,

И мёрзнет в снегу человек.

Привыкший к теплу городскому,

Ты терпишь зубами скрипя.

Не можешь никак по-другому

И снегом заносит тебя.

Есть повод и в мир для героя,

Кому-то и в войны их нет.

Нашёлся… рискуя собою,

Я помню, был им отогрет.

Всё думал — какой я везучий,

И даже здоровый на вид…

Ночь, вьюга, тот вспомнится случай,

И как-то поменьше болит.

Километры

Сколько ещё будет ветров,

Гарь, что сдувают с лица.

Сколько ещё километров,

Надо пройти до конца.

 

Будем идти, если надо,

Где пробиваясь с трудом.

Словно дорогами ада,

Правда с рекой и мостом.

 

Против не черти, а люди,

Те, что не лучше чертей.

Что присягнули Иуде,

Так мол им будет сытей.

 

Злобно воюют, бездушно,

Даже своих бьют огнём.

Против таких сколько нужно,

Тех километров пройдём.

Восходы закаты

Так радует утро, где двадцать.

Проснёшься с рождением дня.

А солнце в окно целоваться,

Как будто ждало лишь меня.

 

И, кажется, будет так вечно,

Лишь сменятся джинсы на клёш.

Ты мимо идёшь чебуречной,

И два их порою берёшь.

 

Сейчас же и сны не богаты,

Встаёшь — далеко до восьми.

Становятся ближе закаты,

То возраст скорей, чёрт возьми.

Госпиталь

Здесь кто-то терпит, стонет кто-то,

Надежда тенью бродит по углам.

Лежат танкисты и пехота,

И кто не очень, кто-то просто в хлам.

Культурно и многоэтажно —

По-разному порою говорят.

В бою бывает меньше страшно,

Чем в стенах перевязочных палат.

 

Сквозь окно освещает лучом

В клетку крупную тёплые пледы,

Что скрывают от взглядов — почём,

Достаются шаги до Победы.

Следы на снегу

А снег, наверное, для следа,

Чтоб путь хоть как-то отразить.

Отца и прадеда и деда,

И мой сегодня, может быть.

 

Дороги так и не совпали,

У тех троих и у меня.

Не совпадало и в начале,

Точнее, с первого же дня.

 

Быть не должно оно иначе,

Не совпадают времена.

А значит, разные задачи,

Кому-то мир, кому война.

 

Во всех же случаях — Россия,

Жила бы только, ё-моё.

И даже если б не просили,

Все умирали б за неё.

Не сейчас

Лучом сквозь окошко разбудит,

Щекоткой, приятною, глаз.

Так будет, так будет, так будет…

Всё будет, но вот не сейчас.

…

 

Сейчас же разбудят нас взрывы,

Глаза разъедающий дым.

А значит, сегодня мы живы,

Ведь взрывы слышны лишь живым.

 

А значит, а значит, нам снова,

Сегодня опять наступать.

Здесь дела и нету другого,

Как только лишь атаковать.

 

Смотреть с беспокойством на небо,

Здесь смерти, что с неба, полно.

Обидно погибнуть нелепо,

А это нам не всё равно.

 

И день полетит за мгновенье,

Кто жив, тот уляжется спать.

Увидеть свой дом под Тюменью,

Отца в огороде и мать.

 

Дед курит, паяльником лудит,

Любимейший бабушки таз.

….

Так будет, так будет, так будет…

Всё будет, но вот не сейчас.

Усталость

По телу разлилась усталость,

Проникла даже до души.

Скорей немного и осталось,

Что остаётся — лишь пиши.

 

Оно тебе скорее нужно,

Другим оно не ко двору.

Но так не воешь ты белужно,

И засыпаешь хоть к утру.

 

Кто в безысходности пьёт водку,

А ты не пьёшь, то не твоё.

Смакуешь рифму, как находку,

Впадая в полузабытьё.

 

Начав от алого заката,

Игра в слова — туда-сюда.

Без той игры, уйдёшь куда-то,

Чтоб не вернуться никогда.

Весна 2014 года

Стало надо, и многие встали,

Растворились в дорожной пыли.

Пусть из мяса они, не из стали,

А под пули, снаряды пошли.

 

Вся в воронках, ухабинах трасса,

Душу вытрясет и без боёв.

Добирались они до Донбасса,

Из своих, где спокойно, краёв.

 

Это так бесшабашно по-русски,

Что на веки запомнят весной.

Кто был в чём и порой без разгрузки,

Становились Донбассу стеной.

 

А кому-то всё это — не надо,

А кому хорошо всё и так.

Что разрывов не слышали «Града»,

И совсем не боялись атак.

 

Просто ели немало и пили,

Не боясь наказанья с небес.

А о том, что кого-то убили,

Небольшой был у них интерес.

Прапорщик

А нет удачи, где нет веры,

И силы нет, и не герой.

Солдаты верят, офицеры

И тот же прапорщик порой.

 

С одним таким мы зачищали,

Что накануне взяли мы.

Каналы всё о том вещали,

На кадрах правда лишь дымы.

 

Корреспонденты про Победу,

Нам наводить ещё штрихи.

Тут дел, управиться б к обеду,

Подъезды, крыши, лопухи.

 

Собрать, взорвать все заманухи,

Иль схоронился где-то кто.

Движенья выверены, сухи,

Такое делали раз сто.

 

Площадка, дверь, скулит там кто-то,

Живое — значит, нам спасать.

Как не война, почти работа,

Не та, в которой тишь да гладь.

 

Могли б сегодня быть потери,

Рвануло — пыль под потолок.

Он в этот миг, скорее, верил,

Не страшен потому итог.

 

Пусть и сработала растяжка,

Но был счастливым эпилог.

Внутри скулящая дворняжка,

У брюха замерший щенок.

 

Смотрели с ошалевшим видом —

До смерти шаг нам был всего.

А прапорщик три слова выдал:

«Собака — божье существо».

Осеннее

Осенними аллеями пустыми,

Где никого, лишь падает листва.

А может быть упасть мне вместе с ними,

Поскольку и держусь едва-едва.

 

И в мыслях лишь предчувствие покоя,

И даже ожиданье часа, дня…

Вот-вот наступит время и такое,

Что снег листву накроет и меня.

 

Оно и не должно же быть иначе,

Ведь жизнь не бесконечное кино.

Не загрустим и даже не заплачем,

Тогда нам будет просто всё равно.

Фронтовые дороги

А дороги такие — не нужно врагов.

И машина стоит, роет шиной могилу.

Колея словно тот, полно-профильный ров.

Из такого нам выбраться вряд ли светило.

 

Если нужно дойти, это значит дойдём,

Просто сильно трудней оказалась задача.

Ну и что колея, под свинцовым дождём,

Мы ходили ни раз, и ни разу не плача.

 

Не машины же мы, чтобы взять вот и встать,

Мы солдаты страны, что всегда побеждает.

Кто сказал, кто сказал, что легко воевать,

Тот совсем про войну ничего и не знает.