Собирайся, по морозу
Мы пойдём.
Ни коня ещё не воза
Было днём.
Всё равно зима там, лето —
Трынь-трава.
Если есть в кино билеты
В двадцать два.
Это позже — постареем,
Не пойдём.
На прогулку по аллеям
Под дождём.
Животом ещё дистрофик —
Ноль объём.
И пока с тобой нам пофиг,
Где вдвоём.
Ветер дул, а ты смеялась,
Ерунда.
Пусть и где-то и помялось.
В лёд вода.
То бояться много чести,
Ветра, льда...
Было время — если вместе
Хоть куда.
Как ни строй ты землянку не очень уют,
Тут любого спроси тоже
скажет.
Здесь не думаешь даже о том,
что убьют.
А надеешься то, что промажут.
Здесь как есть, так идёт и
мечтают о том,
Чтоб быстрее замёрзли озёра.
Разговоры одни про детей и
про дом,
И про жён, что увидим не
скоро.
Мы не просим его, всё же Он
подаёт,
То у них перелёт со снарядом,
Корректирует Он, даже пули
полёт,
Чтоб она пролетела, но рядом.
Невозможно — всё сразу,
Как ты там не крои,
Но теряется разум,
На период любви.
Ладно мелочи только,
Но большое в тени.
Только глянет твой Колька,
Знай лишь только гори.
Он куда, сразу следом —
За иголкой и нить.
Разум будет неведом,
Если в небе парить.
От того и обидно,
Точно в глаз, а не в бровь.
Глупость столь очевидна,
Как проходит любовь.
Всё порвать меж нами нить,
Обещаю снова, снова.
Вот не буду я любить,
Но не сдерживаю слова.
И тебя увидя лишь,
Обещанья все забыты.
Ты что кот, а я как мышь,
А котом, все мыши биты.
Обещаешь вечный рай,
С недоверием внимаю…
Как хочу сказать — Прощай!
Я как будто бы немая.
Небо синее, облако чёрное,
Что скорей уже тучей зовут.
Посыпает холодными зёрнами,
И с асфальта смывает мазут.
Что от танков натёк с
БэТээРами,
Тот к подошвам как шлюха всё
лип.
Меж домами костистыми серыми,
И кусками бетонными глыб.
Мы идём куда солнышко
катится,
Нам на Запад дорога одна.
На войне как обычно сумятица,
Беспорядок, на то и война.
Но когда отвоюем наладится,
Возвратимся в Ростов и в
Челны…
На перроне выглядывать платьица
—
Так знакомые нам до войны.
Не будет поздно или рано.
Нажмут оттуда на курок
И где-то здесь пребудет рана.
И можно выть или не выть
От безысходности в моменте.
Могли не ранить, а убить,
И ты у смерти в документе.
А жив то значит повезло,
Не повезло тому — оттуда.
Похоже и добро, и зло,
Почти одно и тоже блюдо.
Кому-то кисло или соль,
Разъест искусанные губы.
И поперечно, следом вдоль,
Проходит кнут по телу грубо.
И это будет так всегда,
И это так всегда бывает.
Жизнь протекает как вода,
В конце до дна всё высыхает.
Казался пуст окоп, но там,
Не наш зачем-то задержался.
Друг друга били по чертам
Лица… ни он, ни я не сдался.
Мы были оба без ножей,
И кулаками молотили.
Я был немного посвежей,
Остался жив, а он в могиле.
Болит, там слева у брови,
Но это пластырем заклею.
И всё вокруг в чужой крови,
Что перемешана с моею.
Бывает, лежишь ночами,
Опять не с тобою сон.
Хотелось так, чтоб плечами,
Был рядом со мною он.
И слушать его сопенье,
Сама же, опять без сна.
А там, за окном, капелью,
Шумела вовсю весна.
Вот он повернулся, в щёчку,
Уперся своей губой.
Помял на груди сорочку
И снова сопит плейбой.
Блаженство, когда со мною,
Пусть даже лежит — спиной.
А я отосплюсь зимою,
Влюбившись, не спят весной.
Вот смотрите — не старый,
Где-то так двадцать пять.
И сижу я с гитарой,
Не умея играть.
Это молодость всё же,
В ней же главное — понт.
Это с возрастом строже —
В дождь в плаще или зонт.
А тогда не боялись,
Что нам дождь тот — эхма!
И мгновенно влюблялись,
И сходили с ума.
