А мир
не прост, он в принципе таков,
Что
невозможно разложить на числа.
А значит
и в брюзжании стариков,
Содержится довольно много смысла.
Написал я как смог Александр Сидоровнин
Что ж читатель – глумись.
Знаю путаный слог,
Но такая и жизнь.
А мир
не прост, он в принципе таков,
Что
невозможно разложить на числа.
А значит
и в брюзжании стариков,
Содержится довольно много смысла.
Я не ругаюсь грязным матом,
Мой
мат на слух и свеж и чист.
Благоухает
ароматом,
На ощупь
даже шелковист.
Стараюсь
чисто я – о грязном,
Всегда
с намереньем благим.
И только
сукам всяким разным
Он не покажется таким.
И как обычно – всё не так,
И
всё не к месту.
Один
большой сплошной бардак.
Порядка
вместо.
И это
в радость для души,
Она
и рада.
Мол
ты к порядку не спеши,
Оно
не надо.
Ей скучно,
где порядок есть,
Считай
больница.
Через
заборы перелезть
И не
боится.
И в
этом суть и вся беда,
Такое
дело –
Не совпадают
никогда
Душа
и тело.
Совсем
нестрашно ни шиша,
Она
же знает –
Умрёт
лишь тело, а душа
Не
умирает.
Убудет
в нашем лишь полку,
Землёй
застелют…
К очередному
дураку
Её подселят.
Ну надо же, случилось же такое,
И на
себя не хватит мне обид.
Теперь
ночами не найду покоя,
А он
скорей всего спокойно спит.
Влюбилась
я по самую макушку,
Любовь
тут проявила мастерство.
Ну ладно
бы любили мы друг дружку,
Но он
совсем не знает ничего.
У дамы
нет привычки признаваться,
А у
мужчин привычки понимать.
С ним
можно двадцать раз поцеловаться,
Не сможет
догадаться (твою мать).
А в
это время он сидит в печали,
И выбирает
способ ворожбы…
Не спит
он также целыми ночами.
И думает,
как женщины тупы.
Какие глупые и милые,
Пока
от нас один лишь шум.
Всё
время меряемся силами,
Так
и не взявшийся за ум.
Пока
ещё и не влюблялись мы,
И за
девчонок не дрались.
И
побыстрей взрослеть старались и…
Но с
пары рюмок напились.
Ещё
не стянуты мы скрепами,
И потому
живём легко.
Ещё
с поступками нелепыми.
И в пузырящемся трико.
Жизнь прекрасной казалась вначале,
Подтверждало
то сердце стуча.
И казались
мелки все печали,
Даже
ветер их сдует с плеча.
Но с
годами они тяжелели
И росло
пониманье того,
Очень
сложно согреться в метели,
Если
рядом с тобой никого.
Если
рядом сплошная пустыня,
И бормочет
мороз – заберу.
Как
в степи на заглохшей машине,
Где замерзнешь скорее к утру.
Лишь вчера по стол она ходила,
Приходилось
вечно доставать.
Не
успели высохнуть чернила,
А
она сама сегодня мать.
И
взамен тебе пелёнки внука,
Что
теперь гуляет под столом.
Значит
снова станешь многорука,
И
внучонка чувствовать нутром.
Чуть
полегче стало – это опыт,
Лишь
вчера ты вырастила мать.
Спишь,
но ловишь ухом даже шёпот,
Запыхтел
и ты бежишь качать.
Хочешь
то увидеть, правда тщетно
Вроде
на глазах, но чёрт возьми…
Вырастают
дети незаметно,
Сами мы становимся детьми.
Я устал не спать ночами –
Подсчитал,
Две
недели за плечами,
Как
не спал.
Вроде
я на этом свете,
Но свалю...
Видно,
я умру на третей,
Раз не сплю.
Он был когда-то нужен,
И
пару лет как нет.
Не
приглашён на ужин,
А также
на обед.
Теперь
сидит у храма,
Он с
баночкой пустой.
И смотрит
так непрямо,
И с
непрямой спиной…
На лоб
упали пряди –
Косит
исподтишка.
И в
человечьем взгляде,
Звериная тоска.