В порядке

Я сегодня в порядке.

Правда, больше в случайном.

И в стихах опечатки,

Без открытий – о тайном.

В них ни слова о главном,

Что сказать бы хотелось…

Был всегда своенравным,

Но куда-то всё делось.

Как там у хохлов

И не хватает просто слов,

И прям, кипит во мне всё братцы.

Да пофиг, – что там у хохлов?

Нам у себя бы разобраться.

И у себя бы разгрести,

Ту либеральную тусовку,

Что начинает лет с шести

Детишек брать на перековку.

Одни сидят на фонарях,

Другие фоткают в Айфоны.

Что у хохлов? Нам надо нах?!…

И для труда и обороны,

Мы воспитать должны своих,

И нет важней для нас задачи.

А тот вопрос – что, как, у них?

Вопрос не к нам, не наш тем паче.

Звезда

Конечно, в жизни всякое бывает,

Но в целом к смерти нас ведёт маршрут.

И каждый, пусть однажды умирает,

Но много тех, кто просто не живут.

Они на свете для того всего лишь,

Нащёлкать селфи, лайкать по сетям.

Зачем таких ты боженька неволишь?

Послал бы сразу их ко всем чертям.

Вот не живут, а место занимают,

Для селфи даже топят и котят.

И каждый, пусть однажды умирает,

Но эти даже жить-то не хотят.

Они всего лишь на людей похожи,

Но только как все люди не живут.

Зачем ты держишь на земле их Боже?

Зачем они, среди живущих тут?

И слово «жить» извратно понимают,

Волнует их всего-то пара тем.

И к небесам глаза не поднимают.

Для них – «звезда», не что для нас… совсем.

Время вышло

Время вышло, не вернётся –

Нет привычки у него.

Циферблат лишь ужаснётся,

Стрелок нет и всё мертво.

Только цифры встали кругом,

Будут нам напоминать.

Случай странный, где испугом,

Был сражен ты – ровно в пять.

И про что-то там в четыре,

И в двенадцать, точно в два.

Все, что было в этом мире,

Про молчанье и слова.

Об увиденном – что в девять

И прожитом ровно в шесть.

Что там, в памяти то мерить,

Всё, где было, там и есть.

Воздух

Нам вместе быть, записано так в звёздах.

Казалось бы, любви не избежать.

Я знаю, что нужна тебе, как воздух,

Но ты, увы, умеешь не дышать.

А также ты способен и не видеть,

И даже не почувствовать любви.

Боюсь, у нас с тобой, так и не выйдёт,

Но звезды знают то, что мы свои.

Весь из себя такой безмерно важный,

Иди и без меня продолжи путь….

Возможно, и случится то однажды,

Когда тебе захочется вдохнуть.

Перемирие

Вот опять нам прилетело,

По прибытью взорвалось,

Разорвало чьё-то тело,

Стал пацан беловолос.

А ему всего годков-то,

Не поверишь – только шесть.

Выжить здесь – нужна сноровка.

Если нет, так сразу – хлесть.

Непонятно и откуда,

Вроде кажется – с небес.

Точно утверждать не буду,

Но воюет с нами Бес.

Для него, что бабы, дети,

Не жалеет никого.

Злее нет его на свете,

Там где он всегда мертво.

Только мама мне сказала,

Это не небесный Бес.

С Украинского кагала,

Там где Киев, Херсонес.

Мы когда-то вместе были.

И пускает вдруг слезу –

А затем они завыли,

Словно волки, что в лесу.

Время просто боевое –

Гибнут бабы, пацаны…

Перемирие такое,

Что не нужно и войны.

Баварское

В антикварном магазине в Монреале на прошлой неделе был выставлен на продажу брусок мыла, на котором вычеканены нацистская свастика и надпись: "Польша, 1940". Владелец магазина допускает, что он был сделан из евреев. А у нас многие рассуждают типа – проиграли бы в Великой Отечественной тогда, пили бы «Баварское» сейчас.  На мыло бы вы пошли рассуждальщики, следом за евреями. Кстати последние, тоже начинают блуждать, поддерживая политику некоторых государств, отличающуюся от нацисткой, только, по названию. Ну, ну….

Проиграли б, чтобы было?

И рассказывать неловко.

Кто бы стал кусочком мыла,

Кто-то целой упаковкой.

А у них мечта о пиве,

Им головушки вскружила

Проиграли, как бы жили,

Просто золотая жила!

Литр баварского разлива,

И сосисок – сто на рыло….

Из людей не варят пиво,

Только мыло, только мыло.

И не умер я пока

Вы завалены делами,

Аж по сами облака.

Я, друзья, давно не с вами.

Но не умер я пока.

Кто-то помнит, кто-то знает –

Жив. И даже позвонит.

Кто-то ночками икает

И под утро жуткий вид.

Это вас я вспоминаю,

В ночь бессонную свою.

Сам давно я не икаю,

Честно, правду говорю.

Я, друзья, давно не с вами,

Постарел, и не слегка.

Но гремлю ещё мослами

И не умер я пока.

А дождь идёт

А дождь идёт. А почему идет?

Раз он стоит и бьёт почти отвесно,

А значит и – «идёт» здесь неуместно,

Скорей, пожалуй, подойдёт – «исход».

Да точно так – он сверху, он с небес,

 Слетает вниз на жаждущую землю.

И бьёт в окно, я музыки той внемлю,

И слышу то бемоль, а то диез.

Напоминает что-то та морзянка,

А может то даёт мне знак Господь.

И звук, что проникает даже в плоть,

Вот, кажется – закровоточит ранка.

Воспоминаний – прошлого, тебя,

Всех тех времён, когда была с тобою,

И почитала точно за героя,

У всех так происходит – мы любя,

Приписываем подвиги и плюсы,

Притом, которых близко даже нет.

И смотрим с восхищеньем на портрет,

Выстраивая прочные союзы.

***

Но время, то пришло – сиди, итожь.

И от итогов на душе так скверно

Исходит дождь, – что правильно наверно.

И кстати уходил ты тоже в дождь.

***

Честь офицера

Сделал он, всё что должен и мог,

Повторил бы, будь надо, поверьте,

А ему оставался бросок,

Да всего лишь бросок до бессмертья.

Что и сделал, положено так,

Не совсем, как в сухой теореме…

Нет не все, гибнут в бурях атак,

То бывает и в мирное время.

Заменил он собою ребят,

Став для них образцом для примера,

Чтоб дошло от макушки до пят,

То понятие – честь офицера.