Мне остался

Этот год сложился бестолково.

Ну, по крайней мере, для меня.

Унеслась одна, аж в Балаково,

И в Ульяновск – та, что как родня.

Мне от них остался лишь Саратов,

Целый город, что не стоит их.

Что сказать – мне не хватает матов,

Знаю, не найти друзей других.

Из окон смотрю на Волгу речку,

Что течёт почти в моём окне.

Как умру, кто в руки вставит свечку

И поплачет напослед по мне?

Время

Вот вырваться мне бы из времени правил,

Вернуться к ошибкам, как раз в аккурат.

И всё что нет так, я тогда бы исправил,

Но жизнь, как река, течь не может назад.

Не вру, я хотел бы поправить, исправить,

И в лучшее русло направил бы ход.

От многих себя я бы мог бы избавить.

Но жизнь – это вниз от истока исход.

Ах, время, ах время, похоже на горе,

То сказано мягко, в запрете же мат.

В конце, как положено, встретит нас море:

Ласкающий рай? Обжигающий ад.

Русский масштаб

Если будет выпивки немного,

То по русский намешаешь ёрш.

И пускай в колдобинах дорога,

Так, по крайней мере, не заснёшь.

Спорить очень трудно с дураками –

Это словно задницей на ёж.

Почитать попробуй Мураками,

Через час глядишь, с ума сойдёшь.

Плюсы есть в действительности русской,

В дураках, дорогах и царях.

Жизнью мы живём отнюдь не тусклой,

Ноги, да зады всё в волдырях.

Не достигли б мы своих масштабов,

Потому и наш удел таков.

В никуда дороги без ухабов,

Гениям не быть без дураков.

Подросток

Раз Новый год, значит должен быть снег,

Серый асфальт чтобы выбелил в праздник,

Только зима, как подросток проказник

Тот, что пустился с уроков в побег.

И в декабре так и властвует осень,

Если не гонят, зачем уходить.

Серый асфальт будет дождик долбить,

Пусть и не сутки, но часиков восемь.

Странный сегодня у нас Новый год,

Носим одежды мы  - не по сезону,

Рад, что таким, как, блядь, Наполеону,

Годы другие пришлись на поход.

Снега, прошу тебя, зимушка – снега!

Сделай дороги, как писк чистоты,

В праздник приветливы даже менты,

В школу подросток вернись из побега.

Бестолковщина

А от водки толку – ноль,

И свой вывод обосную.

Переводит только боль

Из душевной в головную.

Не зря

О лжи не думай свысока,

Дана не зря нам волью божьей.

Порою, правда, столь горька,

Что разбавляем сладкой ложью.

Планы

Но что поделать – я таков,

Хлебаю жизнь стаканами.

И список смертных всех грехов,

Совпал с моими планами.

Шура

Для меня это словно микстура,

Как бальзам, что на душу прольётся,

Если кликнет меня кто-то – Шура,

И о юности память икнётся.

Комом в горло мне встало – Сан Саныч,

Но куда же деваться – взрослеем.

Так хотелось услышать бы на ночь,

Просто Шура и я захмелею.

Мне по должности только костюмы,

И стеною кремлёвскою рожа.

И вокруг все как камни угрюмы,

На самих на себя не похожи.

Память тронуть – легка процедура,

И к тому же известно мне средство.

Назови меня простенько – Шура,

Это будет приветом из детства.

Один

Комедий, в общем, не ломаю

И о себе не жду я месс.

Сто граммов утром принимаю

И словно как Иисус – Воскрес!

На радость сирым и убогим,

Готов, спасать на баллов сто,

Помочь, способен очень многим,

Но вот не знаю дальше что?

На небо вроде бы куда-то,

Орлом с поганого креста.

И помянёт меня без мата,

Один пожалуй изо ста.

Одна двенадцатая

Всегда противна жизнь с утра,

Плетёшься словно на буксире

На службу.

С думой – нахера,

Тебя родили в этом мире?

Чтоб ты работал, а не жил,

Ждал наступления абзаца,

А стоило тогда рождаться

И рваться каждый день из жил?

Всегда испытываю шок,

Когда будильник завывает,

Нет, утро добрым не бывает,

Оно, что под ребро пинок.

Вся жизнь голимая тоска,

Как пребывание на тризне.

Но вот спасают отпуска –

Одна двенадцатая жизни.