Берёзы плачут

Берёзы плачут по весне,

Берёзы плачут.

Я вместе с ними в том числе

И слёз не прячу.

Слезами мы встречаем май,

И День победы.

Весна давай же… дожимай,

Как наши деды.

Дети Донбасса

Лишь засну, снится взрыв мне, от боеприпаса,

В свете взрыва один силуэт.

Я хочу вас спросить: Снятся дети Донбасса?

Так ответьте вы: Да или Нет?

Может мой психотип, так неправильно скроен,

Может я, сумасшедший совсем.

Почему за далёкий Донбасс беспокоен,

Незнаком на Донбассе ни с кем.

Так по мне – не бывают чужими страданья,

Потому – за любого радей.

Да у Русских своё, есть своё мирозданье,

Там чужих не бывает детей.

И желанья мои, непростительно малы,

Но мечтаю до мозга костей,

Я всего одного, чтоб загнали в подвалы,

Кто загнали в подвалы детей.

Будь спокоен и твёрд

Будь спокоен и твёрд,

Как просроченный пряник.

Следуй строго вперед,

Ты же Бога избранник.

В окруженьем твоём

Нет сильнее морально.

Только вот под дождём,

Ты размокнешь банально.

Черчилль и коньяк

Уинстон Черчилль очень любил армянский коньяк и ежедневно выпивал бутылку 50-градусного коньяка «Двин». Однажды премьер обнаружил, что «Двин» утратил былой вкус. Он высказал своё недовольство Сталину. Оказалось, что мастер Маргар Седракян, который занимался купажом «Двина», сослан в Сибирь. Его вернули, восстановили в партии. Черчилль стал снова получать любимый коньяк, а Седракяну впоследствии присвоили звание Героя Социалистического Труда.

Присядь же дорогая к изголовью,

Храни, храни мой беспокойный сон.

Люблю тебя, но странною любовью,

Как будто целый век в тебя влюблён.

Я знаю тебя меньше пятилетки,

Но видно ты по памяти прошла.

Есть случаи такие, только редки,

И в целом это странные дела.

Мне Родина сегодня, как чужбина,

И здесь, таких как я, зовут варяг.

Люби меня, люби меня, как сына,

И пей меня, как Черчилль пил коньяк.

Одноразовая жизнь

Смерть – она как жизнь лишь одноразова.

Умирать, как жить – обычный труд.

Схороните вы меня в Рассказово,

Там глядишь, могилу уберут.

Будет под березкою неброской,

Холмик что венчает жизни путь.

Схороните в области, в Тамбовской,

Там, пожалуй, вспомнит кто-нибудь.

Нас мамы мучаясь, рожали

Нас мамы мучаясь, рожали,

Кормили, чтоб ребёнок рос.

В пятнадцать пьём за гаражами

И тянем дым из папирос.

Прошла безбашенная юность,

Мы в барах начинаем пить.

Там где-то в прошлом та безумность,

Когда цель жизни – натворить.

А в сорок мы уже солидны,

Теперь по рангу ресторан.

Тела скорее грушевидны,

А жизнь теперь скорее план.

Осуществлять который поздно,

Но мамы ждут, желанный час.

Когда начнём срывать мы звёзды,

И для того рожали нас.

Аквариум

Я, как Господь – смотрю на рыбок, что плавают в стеклянном шаре.

Их мир, так беззащитен, зыбок. Господь же может, если он в угаре –

Всё разнести.

Но понимаю, что не смогу – сам мир построил в этом шаре.

Теперь перед этим миром я в долгу, а рыбки для меня бояре.

Я раб почти.

Чёрное и красное

Вот такая дребедень,

Был же труд напрасным.

Что копил на чёрный день

Пропивал по красным.

Улыбайся

Ты живи и радуйся, не майся,

Что бы на пути ни намело.

Улыбайся просто улыбайся,

Искренне, а может быть назло.

Крутой нрав

Настолько крут у наших женщин нрав,

Что зря кипит твой разум возмущенный.

Мужчина, доказавший, что он прав,

Приобретает статус – разведенный.