Лёд

Я горжусь, горжусь своей страной.

И меня лишь русский и поймёт.

Падать хорошо у нас зимой,

Ты упал к ушибу сразу лёд.

Москва. 1993 год.

Этот  стих, я писал очень много раз. Куча набросков, так и не реализовавшихся в полноценное произведение. А сегодня сел и написал, так сказать сразу в беловую. На мой взгляд, те, кто причастны к расстрелу Дома Советов 1993 году, должны ответить за годы, благодаря ним потерянные Россией. Предательство не имеет сроков давности.

Ну, слава Богу,

Что пронесло нас.

Нашли дорогу

Правей на волос.

Не понимали –

Нам быть помойкой,

Когда стреляли

В год девять с тройкой.

Козлы ложились,

Тогда под танки.

Мы не решились,

И сдав, Останкин.

А следом даже

Страну такую.

Сказали – на же,

Такому хую.

Но, слава Богу,

 Что пронесло нас.

Нашли дорогу

В говне по пояс.

Теперь осталось

Всего лишь братцы.

Заставить братцы,

Их нас бояться.

Давай Россия

Вставай с колена.

Анорексия –

Берлин и Вена.

Вы полумёртвы,

А мы же в стойке.

Забудьте год вы

Девятый с тройкой.

Таю

Таю, как сугроб по весне,

Тут без вариантов, увы.

Вот бы умереть бы во сне,

Тихо словно шелест травы.

Чтоб не напрягать никого,

Чтобы без сиделок дожить.

Скажут:

«Смерть сладка для него,

А такую как не любить».

Ошибка

Так сложно скрыть мне на лице улыбку,

Когда Господь на ушко говорил.

О том, что осознал свою ошибку,

И зря упрямством Еву наделил.

С тех пор пошло понятье - стервы,

Что струны рвут с мужицких лир.

И мужики теряют нервы,

И проклинают этот мир.

Мужики и бабы

Так незаметно – глядь годов твоих финал,

А радости ты наскребёшь едва ли.

Тебя пинали, да и ты в ответ пинал,

Вот так и за полтинник допинали.

С работы под любым предлогом не спешишь,

Квартира лишь с комфортом одиночка.

На ужин, как всегда, то ни фига, то шиш

Из Доширак и литра кипяточка.

И что ни день (и ночь) всё колет так в боку,

Как будто сутки ехал по ухабам.

Быть одиноким тяжело так мужику,

Во много тяжелее это бабам.

Мужик чего – болтать он может сам собой,

А бабе – нужно слово чтоб живое.

Мужик он что? Уходит в горе он в запой…

Без бабы он не выйдет из запоя.

Фотография взвода

Фотография целого взвода,

Все знакомы лица и я.

Не узнать, а какой была мода,

Тут у всех на плечах кителя.

Разбросало по странам и весям,

Словно брызги портовой волны.

Но пути все ведут к поднебесьям,

Не смотря на таланты, чины.

Будет встреча, я это предвижу,

Просто смерть я пока надурил.

Я их всех непременно увижу,

А сейчас лишь на плитах могил.

Не в уме

Я знаю, шепчут: «Не в уме»,

«Наверное, дошёл до ручки».

С таким не встретиться б во тьме,

Что в темноте и на летучке.

Искать он слово не пойдёт,

Не будет шарить по карманам.

Он скажет тихо (не орёт),

Что хочет мужикам и дамам.

Язык – он мой главнейший враг,

Но мы же с языком едины.

Я знаю, шепчут: «Он дурак».

Не все, а только лишь кретины.

Голый

Всеми брошен. Ну что ж Бог с вами.

Верность некому мне хранить.

Не удержишь друзей руками,

Если дружбы истёрлась нить.

Мне б заштопать теперь прорехи,

Всё в душе сквозняки теперь.

Я же голый, а вы вот в мехе,

Уходя же, закройте дверь.

Колокола

Не виновата, не смогла принять,

Бузящего чуть что интеллигента.

Когда нельзя и слов его понять,

С учётом ситуации, момента.

Всё знаю, понимания не жду,

Я в этом мире многим непонятен

И потому терплю, терплю вражду,

С рубах смывая цвет кровавых пятен.

Не страшно то, что ты не поняла,

Таких же и от церкви отлучают,

Но только вот о них, колокола,

Три раза в день на целый свет рыдают.

Артист

Налейте мне всего каких-то грамма триста,

Как видите совсем вам небольшой расход.

Раскроются во мне способности артиста –

Ромео, но по мне всё ж лучше Дон Киход.

С моральной стороны у вас похоже чисто,

Как понимаю я – вы господа трезвей,

Не сможете вы стать партнершею артиста,

Вам недоступны роли Джульетт и Дульсиней.