Непонятые

Собака. Алексей Крони Торопов. (Зониха, Кировская область).

Я сходил покурить, заодно и поплакал -

Очень грустно курить одному в туалете.

Мне сегодня приснилась хромая собака,

Та, которую в парке повесили дети.

Я во сне вижу стаи бездомных собак,

Вижу я и себя в многоликой той стае.

Угол свой не даётся найти нам никак,

От того захлебнулись, как рвотою в лае.

Ну а люди вокруг видят в нас только зло,

Им собачий язык резок и непонятен.

Промахнулся стрелок, псу считай, повезло,

Все потери – дорожка из алого пятен.

Смерть, конечно, несёт нам и дом и покой,

Но успеем всегда приглашенье принять мы.

Здесь надеясь найти – кто погладит рукой,

Бродим стаей, ища, кто бы мог нас понять бы.

Весна, весна, пришла

Кричат: Весна, весна, пришла!

Открой, мол, ворота

Открыл и паводком дела –

Сплошная мокрота.

Не пережить холодных вод,

Душа и так больна

Заткнулся бы кричащий рот,

Какая там весна.

Не верю я в её приход – 

Весною нет забот...

Но слышно мне чрез дымоход:

Соседский кот орёт?

Тому красавцу благодать – 

Любовь пришла к нему,

Мне заодно мешает спать

И пропускать весну!

Шестая рота

"Анализ, который проводился и по горячим следам, и спустя годы, показывает, что при сложных метеоусловиях, в отсутствие возможности поддержать подразделения с воздуха, необходимо было указать десантникам зону, дальше которой они не могли продвигаться", - заявил он в интервью РИА "Новости". По словам Шаманова, 13 лет назад десантники, выполняя свой служебный долг, такого указания не получили, поэтому и лишились поддержки артиллерии.

Бой десантников 6-й роты под командованием подполковника Марка Евтюхина с боевиками полевого коммандира Хаттаба произошел 1 марта 2000 г. в районе населенного пункта Улус-Керт. Военнослужащие ценой своих жизней предотвратили прорыв 2,5 тысяч террористов, уничтожив 700 из них. Из 90 бойцов роты выжили только шестеро.

В каких-то странах может, есть и квота,

Для тех, кто до конца за них стоит.

В России ни одна шестая рота.

Россия сплошь из них и состоит.

В России без боёв и так страдают,

Здесь невозможно жить и не страдать.

За Родину так часто умирают,

Не принято здесь «просто» умирать.

И от того мне грустно от чего-то,

Когда заслышу панихиды медь…

Всё от того, что в ней любая нота,

Кричит мне – за Россию умереть.

От подвигов проходит эйфория

И мысль меня внутри одна грызёт –

Так неужели так слаба Россия,

Что ей шестых так много нужно рот?

Не верь

Не  верь,

Что всё хорошее ушло.

Теперь,

Задраит темнота окно.

Не лги,

Что впереди просвета нет.

Смотри,

Вон зарождается рассвет.

Забудь,

Что всё хорошее ушло

И в путь,

Который снегом замело.

Поверь,

Что радость ждёт в конце пути.

За дверь,

Осталось только лишь дойти.

Крысиный бал

Крысы правят бал –

Трубами хвосты.

Глянь на их оскал,

Плотные ряды.

Некуда ступить –

Свалят наповал.

Разве что парить.

Крысы правят бал.

Из каких прорех,

Что ведут в подвал.

Пробрались наверх.

Крысы правят бал.

Поздно говорить,

Кто им потакал.

Миру слёзы лить.

Крысы правят бал.

Землю затопить

И девятый вал.

Сможет прекратить,

Тот крысиный бал.

Муза

А к поэту муза жалости не знает,

Доброта её к нему, обычный миф.

Не живёт поэт в стихах, а умирает,

Только пишет почему-то, если жив.

                                         

А она придёт к нему – и чаще к ночи,

Разве добрый промышляет по ночам?

И в душе его, что можно раскурочит

И мечты все разорвёт напополам.

И писать поэту – хочет он, не хочет,

А приходится причём любой ценой.

Муза что-то там, на ухо всё бормочет…

Ты записывай поэт пока живой.

Стамбул

Я конечно не верующий (не убежденный атеист), сторонник Бертрана Рассела – величайший человек. Но всё же мне обидно за верующих, не знающих историю. Верящих в действительность огня господня, который зажигают от спрятанной в так называемом Гробе Господнем лампадки, что было установлено  и документально закреплено, ещё при Российских императорах и по их поручению, и в прочую фигню.

Бескомпромиссный бой, где брат на брата,

До нас доносится сраженья гул.

И нехотя так, точка не возврата,

Перемещаясь, движется в Стамбул.

А среди нас любой на четверть турок,

Никто не знает сколько половин.

А если смыть наносы штукатурок,

Стамбул для нас и есть Иерусалим.

История твердит витиевато,

Как вор переживающий допрос.

Не помнящий нетайного, когда-то:

В Стамбуле похоронен был Христос.

И потому смешно, когда сегодня,

Босые – побросав уют штиблет.

Идут до усыпальницы Господня,

Туда, где её не было, и нет.

Как всё...

Как всё натянуто. Как всё не натурально –

Похоже на крепленое вино.

Простые вещи выглядят скандально,

Как нос де Бержерака Сирано.

Картины ценятся по золочёной раме,

Читабельны лишь только муть и вздор.

В почёте и любовь мужчин не к даме,

Безвкусица способна на фурор!

Всё дальше, дальше мы от точки изначальной,

Когда изящной слыла простота,

Воды простой искрящейся, хрустальной

И многословья чистого листа!

Солдатом быть

Солдатом быть, то точно не работа,

Оплаченная долларом, рублём.

Не защищают Родину за что-то,

За ордена не гибнут под огнём.

И глупо камуфляж носить – по моде,

Идти по ленте, соблюдая ряд.

Оно со стороны красиво вроде,

Но только вроде, только на парад.

Но Родине не служат на параде,

Кто служит, тот не знает про паркет.

Солдата помяните Бога ради,

Он лёжа ждёт, в земле, уж много лет.

Причина

Доконает меня не вино, не табак,

Ни щемящая боль об Отчизне.

А набитый до твердости дурью дурак,

Что легко рассуждает о жизни.

***

Как ни ругай себя, и как ни матери,

Жить без потерь никак не удаётся.

Всё больше трещин, образуется внутри

И шансов выжить меньше остаётся.