Полова

Мне б любимая знать, что любишь,

Мне б одно только это знать.

Ты во мне беспокойство будишь,

Продолжая молчать, молчать.

И квартира моя, как норка,

Я забился в неё – сижу.

Без тебя мне так горько, горько,

И от холода я дрожу.

Ни тепла от тебя, ни слова,

Ну, сказала хотя б: «Пока»

Без тебя моя жизнь – полова,

Неуютно мне, как в ЧэКа.

Ситец

Да нет не пьяный.

Ну, выпил малость.

Но валерьяной

ты отпивалась.

Что смотришь коброй –

давай же сватай.

Так я же добрый,

когда поддатый.

Пошли на рынок,

куплю я ситца,

что для косынок.

Она боится.

Пришел, просила –

сама же лезла.

Она любила,

когда я трезвый.

Мама родная

Мама родная, всё завтра закончится,

Двери и окна крест-накрест забьют.

Глупостью я перестану морочится,

Буду я место искать. где уют.

Мне умирать телом вовсе не страшно,

Дохнуть душою гораздо страшней.

Мама, нет силушки для рукопашной,

Да и куда против их палашей.

Будет темна, камениста дорога,

Но до схорона, как волк доберусь.

Ты потерпи дорогая немного,

И по прибытию я отзвонюсь.

Место найду, где огромной луною,

Будет ночами подсвечена тьма.

Мама, приедешь, и будем с тобою,

Просто от счастья сходить мы с ума.

Там не живут мастера дел заплечных,

Люди что думают, то говорят.

Будем с тобою об истинах вечных,

Мы рассуждать вечерами подряд.

Мама родная, всё завтра закончится,

Здесь по другому-то и не живут.

Сколько же можно мне мучиться, корчиться,

Стаскивать с шеи, как вросший, хомут.

Отлучение

Кто-то посчитает за дебила,

Но живу я, церковь всё браня.

Коль она Толстого отлучила,

Я хочу, пусть отлучит меня.

Вот мои семнадцать лет

Сегодня в интернете обнаружил фото, где мне 17 лет (я в первом ряду слева). Я тогда работал проектировщиком ТГВ (тепло, газ, вентиляция) в проектном институте. Жизнь тогда казалась прекрасной, хотя очень часто приходилось принимать участие в проектировании обеспечения ПРУ (противорадиационных укрытий), но как то не задумывался над этим. Очень, активно шла и общественная жизнь. всякие капустники, концерты, дискотеки и т.п. На Первомайской демонстрации встретился со своими одноклассниками. Они тогда учились в девятом классе и как говорят, со стороны нельзя было сказать, что мы одногодки и когда-то вместе учились. Так вот деятельность определяла внешность и поведение. Ну и под впечатлением воспоминаний, стишок. который специально под фото написал.

Так счастлив был в свои семнадцать,

И беды проходили где-то там.

Цыганочку и танго мог я сбацать,

Но всё ж серьёзен был не по годам.

Уж год как в лексикон вошла «зарплата»,

У одногодок до сих пор «дневник».

А встретимся, смотрели виновато,

Я был для них почти уже старик.

Не возрастом, а жизнью умудрённый,

Во взрослых играх равным игроком.

На землю спущен был я с рук мадонны,

И шёл уже по жизни сам пешком.

И незаметно на лице игривом,

Что ожидал уже приход химер.

И знал, что раскидает нас как взрывом,

По разным точкам в бывшем СССР.

К.С.

И от К.С. избавиться бы рады,

Но не выходит, сколько не радей.

Перевелись в России конокрады

И лошади гуляют средь людей.

Уральск – Саратов

Пятнадцать лет, а всё как в первый год:

Чужой я здесь и никому не нужный.

Характер отношений – скажем лёд,

Ну и местами где-то цэрэушный.

Чуть зазевался и тебя толкнут,

А оглянулся под ноги коряги.

Всё слышу (не пройдёт и пять минут):

– Но вот же понаехали Варяги.

Не помню я, когда бывал в гостях,

Да не бывал, вот потому не помню.

Встречают лишь засовы на дверях,

Невольно на подарках экономлю.

И вроде как они я – русский свой,

Но словно пребываю на Венере.

Во взглядах вижу  мол, вокзал-домой,

Но хоть домой, а не к едрене фене.

Не будет никогда наоборот,

Пусть даже изберут и демократов.

Здесь навсегда, как в тот проклятый год,

Когда всё бросив прибыл я в Саратов.

Ночные мысли

А вышла в жизни ерунда

И полюбил же истеричку,

Теперь не деться никуда,

А вместе жить – вошло в привычку.

Не для любви, для сна постель,

Но с боку пусть тепло и ладно.

Она была же не модель,

И на свиданиях прохладна.

Был молодым – не понимал,

Что выбирал не на неделю.

Вот если был бы не нахал,

То и на свадьбе не гудели.

Что мысли лезут, третий час –

И через пять на электричку,

Но в рассуждениях завяз,

Как полюбил я истеричку.

Поговорка

Нужно усвоить урок –

Мир невозможно объять.

Если смотреть на Восток,

Можно на Запад насрать.

Больница

Ночь. Больничная палата.

Смерти очень я боюсь.

И молюсь на Гиппократа,

Неумело так молюсь.

Так за жизнь стараюсь биться

Словно пахарь за жнивьё.

И надеюсь, что простится

Неумение моё.

Полагаю, проскачу я,

Смерть отложить рандеву.

Побегу я, ног не чуя,

В смысле годик поживу.

Ну а там опять молиться,

Мне за жизнь, как за жнивьё.

Ежегодно дом больница,

То призвание моё.

Дорогой мой милый друг

Дорогой мой милый друг,

Говорю тебе устало.

Ты же слышишь сердца стук,

Как костяшки по металлу.

На него пусть давит гнёт,

Но оно готово к бою.

Вижу, вижу – он пропьёт

Нашу родину с тобою.

Улучив меж слов момент,

Говорит мне друг – не скрою,

Слушай – это президент,

Нашей Родины с тобою.

Не пойму я, как же так,

Президент, он, что не с нами?

Продавая за пятак

Нашу Родину и знамя.

Им же просто нет цены –

Вопрошаю, мне неймётся.

Слышу голос Сатаны,

Всё на свете продаётся.

Раскаяние

Может у вас вызовет улыбку,

Но у женщин есть одна черта.

Женщина, признавшая ошибку –  

То раскаянье нассавшего кота.

Президент

Быть Президентом – это разово,

Бывает кряду пару раз.

Тут в этом строго – это базово,

Коль демократия у нас.

Но есть ещё одно условие,

Ты ниже, если что, смотри.

Нет, это точно не сословие

И не уметь считать до три.

Тут главное вопрос психический.

Скажу. ни грамма ни греша.

Да так сложилось исторический,

У многих, так же в США.

А это, пусть не измеряемо,

Но психиатр сказал в момент.

Похоже, Клинтон – не вменяема,

А значит, будет Президент.

Так и не стал я

Так и не стал я ни отцом, ни мужем,

Живу сам по себе я, как река.

И понимаю – тут уже не нужен,

И там – ещё не нужен я пока.

Вот так вот и болтаюсь меж мирами,

Нет места ни на этом, ни на том.

Смотрю в окно глухими вечерами.

В душе себя, стегая, как гнутом.

От разума летит упрёков груда,

Затеял с сердцем вечную вражду,

И ежедневно знаков жду оттуда,

А в мире этом ничего не жду.

Береги

Ты меня береги. Я тебя сберегу.

Понимаю – один это в поле не воин.

Пред друг другом мы просто с тобою в долгу,

Будь же рядом со мною, и я буду споен.

Будем счастливы, пусть будет против весь мир,

Нам с тобой наплевать на все мнения мира.

Чувства мягкие, тёплые, как кашемир

И сплошная любовь, а не в виде пунктира.

Ты пойми, я устал, помоги мне дожить,

До тех дней, как увижу я силы у сына

И себя и семью, может он накормить,

А потом хоть на «стоп» станет сердца машина….

Ты меня береги. Я тебя сберегу.

Знаю очень жестоко, мир Богом устроен.

Мы с тобою пред сыном до гроба в долгу,

Как поднимется он, и я буду спокоен.

Глупые

Какие же мы глупые, какие,

Что разругались в раз очередной.

И снова наши души – по одной,

И снова мы друг другу, как чужие.

Придумываем, как нам вместе стать? –

Знакомиться, как будто незнакомы,

Любовь реанимировать из комы

И через день друг друга поругать.

Судьба

Вроде смотрит на меня понимающе,

И ласкается ко мне, словно кутает.

Только знаю я её – сука та ещё,

Обязательно она перепутает.

Я покоя попросил – тишины хочу,

А она мне такое устроила.

Мне теперь ходить через день к врачу,

Жизнь на вкус теперь – хуже пойла.

Не дано сказать мне судьбе – пока,

Баба, бабой есть - непонятная.

Что ни сделает, аж болят бока

И живу, как голь перекатная.

Мельница

Всё что посеял – проросло,

Созрело, собираю.

Притом подсчитываю зло,

Добро же не считаю.

Перемолоть мне нужно зло –

Я это понимаю.

Чтоб вновь оно не проросло,

К следующему маю.

Закат

А жить осталось – ерунда.

Несусь, как с горки.

Минули сладкие года,

Остались горьки.

Но вот не думал никогда,

Жил, ног не чуя,

Когда осталось – ерунда,

Не захочу я.

Надеюсь солнце проводить,

Затем не встретить.

Поверьте, надоело жить

На этом свете.

Мойша

И чтобы Вы не говорите,

Но только смерть всему венец.

Пошлю всё на хер на иврите,

Затем подохну, наконец.

Еврей он, крикнет тут любой же,

А как скрывался и ловчил.

Я русский, просто друг был Мойша,

Вот он меня и научил.

Моё кредо

За полуправдою завесой,

Нет правды вовсе никакой.

Нельзя, нельзя бороться с Бесом,

Объединяясь с Сатаной.

Родина и смерть

Снова получил по морде в драке,

И пришёл под утро я домой.

Что там ты, когда вон и собаки,

Лаяли, как будто я не свой.

Я им

– Шарик, Лайка, что сдурели?

Ноль они на этот позывной.

Как на зоне точно, при расстреле,

Исходили пенною слюной.

Если так они… так ты подавно!

Это тяжелее, чем расстрел.

Голосила просто заоктавно,

Если не был сед бы – поседел.

А к обеду, в двери чемоданы

Выставила, что здесь понимать.

Может, не лечил бы водкой раны,

Если б не пришлось повоевать.

Знаешь, а враги, так тоже люди,

Хорошо, когда издалека

Убиваешь – словно на этюде

Ты рисуешь небо, облака.

Но вот приходилось и с полметра

Видеть, как взрывается зрачок.

Смерть тогда становится предметна

И внутри включателя щелчок.

И теперь, как прежде ты не будешь…

Нет, необязательно запьёшь.

Просто жить не так уже и любишь,

Просто так идёшь себе, идёшь.

Видимо я вёл себя беспечно.

Удержать не вышло вот суметь,

Понял я – любовь, она не вечна.

Вечны только Родина и смерть.

Ждут всех

Всеми позаброшен, позабыт,

На странице встреч полгода бело.

Кто-то там ссылается на быт,

Кто-то признаётся – надоело!

Ты же беспробудный баламут,

Как слова, так и поступки остры.

Но таких, как я, вот тоже ждут:

Матери, любимые и сёстры.

Алая Луна

Предоставь Господь любую роль же,

Но прошу, я понимаю – грех.

Дай, как можешь мне любви побольше,

Смерть же, одинаково для всех.

Дай одну мне сделать же счастливой,

Просветли меня и научи.

Надели меня любви ты силой,

Бормочу куда-то я в ночи….

Но вокруг ни Бога, ни любимой,

Только я и алая Луна.

Пучится небесной Хиросимой,

И в ответ мне только тишина.

Ерунда

Вот такая ерунда,

Всё устроено паскудно.

Легко устроиться туда,

Где нам работать трудно.

На рывок

Кэтрин Хепбёрн: "Если ты поступаешь по всем правилам, ты пропускаешь всё самое интересное." ("If you obey all the rules, you miss all the fun!")

Загнал себя ты в правил круг.

И жизнь пресна до тошноты

Не следуй правилам мой друг,

Тогда и сбудутся мечты.

А ты идёшь, как бедный пёс,

Чьё горло давит поводок.

Да подними же в небо нос...

Вперед – к свободе «на рывок».

«на рывок» – побег, совершаемый не тайно, а на глазах охраны