Для разговора

Разговора, где начало

Тут совсем не разберёшь.

Я молчал, и ты молчала,

Но беседовали всё ж.

 

Ты понятливо киваешь,

Я понятливо гляжу.

Все мои вопросы знаешь,

Даже если не спрошу.

 

Тоже я аналогично –

Мой вопрос, и твой ответ.

Скажем знаю на отлично,

Где в нём будет да, где нет.

 

Мы с тобой как два раствора,

Что Господь сумел смешать.

И с тобой для разговора,

Нам достаточно молчать.

Надписи

И как бы не мудрили на бумаге,

И не снимали там в боевике.

Все надписи, в поверженном Рейхстаге,

Написаны на русском языке.

Одной большой семьёй тогда все жили,

И Родина одна была – Союз.

И для врага и русскими все были

Татарин, и казах, и белорус.

И не только их

А вот в детстве том было всё не так,

А сейчас не так, вот же чёрт возьми.

Мы играли всегда с детьми собак,

Да не меньше, чем и котов детьми.

От ведра с водой сколько каждый спас,

Ни они ни мы, не считались – враг…

И сибирский кот, и большой абхаз,

Не вели на нас никаких атак.

Понимали все то, что дети мы,

Пусть одни в шерсти, мы же голые.

И боялись лишь разве только тьмы,

Тяготились мы только школою.

И считали – грех убивать котов,

Убивать собак тоже самое.

А сейчас малец убивать готов,

И не только их… папу с мамою.

Тишина

Ударит в январе мороз.

И мы довольны этим.

Что нам Париж, что нам Давос.

Мы трудностями бредим.

 

Зато крепки, зато не хлябь,

По большинству курносы.

Попробуй вожжи чуть ослабь,

И мы пойдём в разносы.

 

Такая вот у нас страна,

До хруста давит нежно….

В России даже тишина,

Не так и безмятежна.

***

Решенный вопрос

Вон призывают рекламно-плакатно –

Осуществляем твои все мечты!

Если тебе что даётся бесплатно,

Значит товар в этом случае ты.

 

Только признайся, что ты в то поверил?

Быстро с плаката списал телефон.

С этого все начинаем потери,

Это с душою вопрос был решён.

***

Койоты

Не пожелаю это доли,

Врагу, да, впрочем, никому –

Койотам выть на Капитолий,

(Всё ближе времечко к тому).

 

И человечьей крови запах,

Их будет всё к себе манить.

И вот они на мягких лапах,

Всё ближе будут подходить.

 

На всё про всё четыре года,

Для избавленья от калек –

Так поправляет мать природа,

Всё, что испортил человек.

 

Тем не закончится, и снова,

Закрутит время новый такт.

Когда гнилой была основа,

Ждать плод здоровый глупо так.

***

Внутри её жила

Внутри неё жила эпическая сила,

Пред ней себя стеснялась и беда.

Представьте, что она, и мусор выносила,

Глаз, не накрасив даже иногда.

Условности всегда считала – слишком мелки,

Придуманных, для глупых, ритуал.

Ей было всё равно, что на колготах стрелки,

Их, кстати, и никто не замечал.

Считала – не по ней, жить серо и напрасно,

Не ожидая счастья впереди...

Шагала несмотря – зелёный или красный,

Чтоб чёрную полоску перейти.

***

Не торт

Нужно умыться и нужно побриться.

Нужно себя привести в божий вид.

Вон отражение даже боится,

Кто перед зеркалом это стоит?!

Чья это очень противная морда?

Словно кубиста какая мазня.

Вид скажем так, безусловно не торта,

Этот – напротив, он точно не я.

***

Не возвращаюсь

И не был другом, не был мужем.

Не создавал собой проблем.

Когда был рядом, был не нужен,

Ушёл, понадобился всем.

Но уходя не возвращаюсь.

И с детства принцип тот блюду.

Я словно сумрак – всё сгущаюсь

И превращаюсь в темноту.

***

Не жалко

Не сложилось и сломалось, пусть – не жалко,

Не стыкуется всё с самого утра.

Слава Богу не портачит зажигалка,

И прикуривать даётся на ура!

Помню молодость и текст про сигарету,

К папиросам тоже кстати подойдёт.

Кроме них другой и радости-то нету,

Ну, а с ними путь в один конец полёт.

Неприятности по жизни точно пятна,

Точно ножик, что приставили к ребру.

Умирать, конечно, жалко, но приятно.

Так друзей в последний раз хоть соберу.

Смерть уже ни раз подтаскивала к краю,

Верх брала аж на лопатки положив.

Я терплю и ей назло – не умираю…

Засыпая, всё твержу «Сегодня жив»!

Немножко

На древнем патефоне слышен скрип,

На плейере играется без скрипа.

На первом звук в царапине залип,

На плеере играется, но липа.

Сейчас не пишут песни на винил,

Да, собственно, и песен то не пишут.

И я не зря пластинке всё хранил,

На них я слышу, как поющий дышит.

Да, признаюсь, по сроку – древний дед,

По мне вкусней с подливою картошка.

И как по мне, ряд музыкальный спет,

Почти-что весь, осталось лишь немножко.

***

Как есть

И ты, как назло, понимаешь чётко,

А впрочем, и так всегда –

Помогут тебе никотин и водка,

Чуток сократить года.

За первою рюмкой огурчик хрумать,

Забыв со второй доесть…

Тебе, что сказать, и не нужно думать,

Всегда говоришь, как есть.

Не лето

Собственно жизнь такая –

Хуже, чем все мечты.

Ни для кого не зая,

Даже ни с кем на ты.

Тот, кто влюблён зависим,

Он для себя не свой.

И в завершенье писем,

Пишет «твоя» и «твой».

Так непривычно это,

Вечно же всё – сама.

Просто любовь не лето,

Даже скорей зима.

***

За порогом

А дело, как всегда, важнее слова,

И простота сильнее красоты.

Попробуй в жизни не судить другого,

За то, что он грешит не так, как ты.

И грех есть грех, вы как его не мерьте,

В плохом не получается мельчить…

И после жизни, за порогом смерти,

Нас очень сложно будет различить.

***

Жалко

Бывал порой и не святой

и даже хуже.

В конце все будем под плитой —

пошире, уже.

Кому-то мрамор в обелиск,

Кому-то палка.

Жизнь, в целом, безусловно риск,

но бросить жалко.

***

Кто не сможет

Всё давно понятно, дело в том,

Знали все о том и в старину.

Кто не сможет защитить свой дом,

Тот не сможет защитить страну.

Круг

Про крах бормочешь. Да иди ты

и просто вспомни старину —

Как раз такие же бандиты

и создавали ту страну,

что США мы называем,

а кто Пендосией зовёт.

И этот круг так узнаваем,

он по спирали всё идёт.

***