Любовь это

Ну надо же, чёрт побери,

По ней нет инструкций и схем.

Как много загадок в любви,

И нету ответов совсем.

 

Любовь — это не ерунда,

Излишни ирония, смех.

Любовь — это тонешь когда,

И даже не помнишь, где верх.   

Крест

У жизни только внешний лоск,

Но происходит непременно,

То растопить хотят, как воск,

А то согнуть через колено.

И чтоб хребтину не сломать,

Ты гибкость приобрел матраца.

Но жить не стоит начинать,

Коль не готов в ней упираться.

Тащи свой крест скрипя, сопя,

Терпи, как раб в каменоломне.

И успокаивать себя…

Что будешь сломан, но не сломлен.

Шестой день

А в городах неровный горизонт,

Он искривлён цепочкой вышек, башен.

Мы не живём здесь, а скорее «пашем»,

И трудовой, пять дней в неделю, фронт.

В субботу на природу — Боже мой:

В леса, на огороды и на дачи.

Себе, не представляя, как иначе…

Мы снова в город едем в день седьмой.

Мысль донести

 

Восток и Запад

Мир ни разу не добр, он довольно жесток,

Как не знать нам об этом в России.

Из окопа одни всё глядят на восток.

И на запад всё время другие.

Изначально такое у нас повелось,

И уже не изменишь того ты.

Потому и сегодня средь лесополос,

Тут и там всё окопы и доты.

Ночь даёт отдохнуть им хотя бы чуток,

Снятся сны им обычно плохие.

А проснувшись одни всё глядят на восток.

Всё на запад, на запад другие.

Молчу

Молчу. А спорить смысла нет.

Раз смысла нет, то и не нужно.

Всегда желанье было чуждо,

Давать на глупости ответ.

 

О чём-то там переживать,

Что не воспринят и не понят.

Раз слово спорщика не тронет,

Тогда к чему и глотку рвать.

 

Затем, страдая, ночь не спать,

Себя корить — что ты ответил.

Мир без того не очень светел,

Так что золоту подсыпать.

 

Такое сердце не поймёт,

Прибавит резко обороты.

И лезут в спор, кто желтороты,

А если вырос — идиот.

 

Попасть же можно и в печать,

Коль доведёшь себя до — злого.

На спорщика, что тратить слово.

Когда возможно промолчать.

Бог на земле

Я словно только веточка в стволе,

Что тянется всё к солнышку упрямо.

Да, я встречался с Богом на земле,

Что называл не именем, а мама.

Да-да, всё это истинно, не вру,

Не выше, не родней не знал я сроду.

Она всегда давала тень в жару,

И разгоняла тучи в непогоду.

Никто не мог же большего мне дать,

Иль не было иль просто не хотели.

Её одну на помощь буду звать…

Лежащий… умирающим… в постели. 

Награждение

Пусть вручает не Будённый,

Чья-та зависть рвёт из жил.

Без учёта — награждённый,

До победы недожил.

По обычаю, конечно,

Орден будет у вдовы.

Что ждала, но безуспешно,

Как и многие увы.

Ей особенно не надо,

Не заполнит то пустот…

А посмертная награда,

Так вдове ладошку жжёт.

Смотрит действо безучастно,

Всё как будто бы в дыму.

Не вернётся, это ясно…

Остальное ни к чему.

Стезя

Он будет жить, что в памяти у нас,

В названиях и улиц, и проспектов.

Да он погиб, но выполнил приказ,

Не как в кино, без всяких спецэффектов.

Он будет жить, покуда живы мы,

Покуда живы правнуки и внуки.

И никакие времени дымы,

Ни стрелок циферблатных перестуки,

Не помешают после смерти жить,

Всегда одетым в бронзовом иль сером.

И продолжая Родине служить,

Являться тем, кто в будущем, примером.

Как нелегка была его стезя,

И пусть, и пусть известна смерти дата…

Ему же просто умирать нельзя,

В том и бессмертье русского солдата.

Утренний чай

А с утра сильней горчит сегодня чай,

Так отвыкла быть на завтраке одна.

От того и разливается печаль,

Как дождинки те, что бьют в стекло окна.

И на дождь свалить хотелось бы вину,

Только он совсем не примет той вины.

Чтоб согреться, коньяку себе плесну,

Лишь согреет, но мосты разведены,

Как неделю между мною и тобой.

Потому, наверно, чай горчит теперь.

Ну не думалось тогда мне головой…

Не открыла, как пришёл, входную дверь.

Так должно быть, а чего тогда ждала?

Всё надеялась — одною будет мёд.

Не хватает без тебя совсем тепла,

Даже если утром дождик не идёт.