Им не дано уже уснуть,
Как, впрочем, также и
проснуться.
Идёт заоблачно их путь,
Где не упасть и не споткнуться.
Где смеха нет, одна лишь
грусть,
Поскольку поздно—не мечтают…
И стих какой-то наизусть,
Где про любимую читают.
Грустя — пожить недовелось,
Любовь была с коротким веком.
И всё пошло и вкривь, и вкось,
Как льдины в ледоход по
рекам.
Идёт под облаком она,
И даже не подозревает.
Что где-то там живут без сна…
Что в небе стих о ней читают.
Здесь не только дело в силе,
В чём ещё и не поймут.
Есть загадка у России,
Никакой отгадки тут.
Меж собою всё дерутся,
То по пьяни; просто так.
Но — за Родину упрутся,
И причём не за дензнак.
И возьму врага столицу,
И назад в своё гнездо.
Чтоб сдались договориться,
Невозможно ни за что.
Потому века стояла,
И, как видим мы, — стоит.
Из какого материала —
Не поймёшь и состоит.
Сейчас куда я ни приду —
сплошной наплыв воспоминаний.
Средь парков, улочек и
зданий,
и даже в мелочах в быту.
С утра завариваю чай,
и помню, что тебе покрепче,
ещё при первой нашей встрече,
в кафе, как помню, «Разгуляй».
А из квартиры выходя,
всё вспоминаю поцелуи,
и выходила сразу в струи…
Забывши зонтик от дождя.
И на работе всё звонки,
как у тебя? — твои вопросы.
И запахи от папиросы,
и обнимашки по-мужски.
Так, что захватывало дух,
и доставали даже душу.
Что даже думала — не сдюжу,
в тебе ведь силы-то на двух.
И забегая в магазин,
хожу, брожу у всяких полок,
ищу тобой любимый тво́рог
и хлеб, где твой любимый
тмин.
Беру нарезку балыка
осётр, что толку в пеленгасе.
Соображаю лишь на кассе,
что не вернулся ты пока.
Все расстоянья сжавши в
близь.
И коротая долгий вечер,
так и веду с тобою речи,
тебе шепча: «Там берегись».
