Отделение

Даром что самый опытный,

Спрос весь с меня за них.

Вот и тяну, как хоботный,

Этих вот четверых.

 

Малое отделение,

Где не положен врач.

Снова нам в наступление,

Их за себя хоть прячь.

 

Только о том и думаю,

Если у них чего.

С думушкою угрюмую —

Лучше бы самого.

 

Чтоб не включать художество,

Если и объяснять.

То, что их было множество,

Нас было только пять!

 

Вот из меня снарядами,

Вышибло жизнь как дверь…

Боженька, ты приглядывай,

Вместо меня теперь.

А день такой

А день сегодня намечался ясным,

И бури ничего не предвещало.

Себя считал я к этому причастным,

Что для себя решил начать сначала.

 

Ни вы, ни я о том не пожалели,

У вас другой и у меня другая.

Любить друг друга начале в апреле,

Но разлюбили к середине мая.

 

Так незаметно налетели тучи,

Вот как-то странно то, что незаметно.

Тот, ваш другой, меня наверно круче,

Его я видел, он почти два метра.

 

А ветка бьёт в истерике по раме

Всё попадая точно в перекрестье.

Неделю как навек простились с вами,

Но день такой, в котором лучше вместе.

Оно зачем

Нас что с работы вышибают,

Что выгоняют из друзей.

Оно по-всякому бывает,

На протяжении жизни всей.

 

А тут из жизни порешили,

Отправить в дальние края.

Врачи старались, что-то шили,

Затем решили — это зря.

 

А значит выгнан отовсюду

И, провалившись видел свет,

Я думал рай, такое чудо…

Там ничего такого нет.

 

И я подумал — что меняться,

Когда оно одно и тож.

Я поживу ещё лет двадцать,

И смерть покуда не тревожь.

 

Почти три месяца проплакав,

Сравнив, что было с этим всем.

Подумал — выбор одинаков,

То и менять оно зачем?

Не так

В окопах просто смены нет,

Как по гражданке.

И даже если ешь паштет,

Готов как в танке.

Который полюшком идёт,

По буераком.

Так больше шансов — не рванёт,

Заряд под траком.

Как на вокзале пьётся чай,

И в пирожковой.

Они рванут, бегом встречай,

Ты будь готовый.

Здесь сон не сон, скорее бред,

На звуки чуткий.

Так спишь, не спишь — скорее нет,

Как сторож в будке.

Чуть дремлешь ты, чуть дремлет враг,

Не деньги ж в банке…

Здесь всё не то, и всё не так,

Как на гражданке.

Время

Старость время печали,

Челюстей, париков.

Только б вот не бросали,

Никогда стариков.

 

Утром каша на блюде,

Чай пустой, молоко.

Мы же старые люди,

Обмануть нас легко.

 

Всё проходит на свете.

В прошлом ум, в прошлом пыл.

Если он не ответил,

То, скорее забыл.

 

Время глупостей всяких,

Всё с годами ушло.

Где сустав железяки,

Шаг ступить тяжело.

 

Живы лишь по причуде,

Пусть несём дребедень...

Мы же старые люди,

Даже жить часто лень.

Шёл две тыщи какой-то там год

Шёл две тыщи какой-то там год,

Робо-дворники чистят заносы.

И Россия уже не умрёт,

У детей, как обычно — вопросы.

 

Много лет, много лет он живёт,

Нарожали праправнуков внуки.

Умереть и какой уже год,

Не дают эскулапы науки.

 

И мальцы собираясь кружком,

Старика всё о прошлом пытают.

Расскажи нам о чём-то таком,

Что уже Интернеты не знают.

 

Например — Перестройка, то что?

Что построили, что разломали.

Люди вроде ходили в пальто,

Ну давай, расскажи про детали.

 

Говорят, чуть не стало страны,

(Про пальто, мы так просто спросили).

Ты про годы, что были темны,

Где чуть-чуть и не стало б России.

 

Слишком долгий о том разговор,

Да и горек порой как горчица.

Потому и рассказ будет скор,

Что могло, то уже не случится.

…

Как иссяк перестроек разгул,

Если кратко, убрав все детали.

Взялся он, и — тянул и тянул,

В основном остальные мешали.

Обычно ночью

После войны ни капельки не пьёт,

Пусть ходит прямо выглядит, как пьяный.

Закончена война который год —

Поля боёв обычные поляны.

 

Закончена, но дело всё в цене,

Разбив, не так-то просто склеить блюдце.

И даже не погибнув на войне,

Не все способны с той войны вернуться.

 

Хотя вернуться вроде бы не прочь,

Но как собрать в единое, что в клочья.

В душе идут бои и день и ночь…

Сильней всего идут обычно ночью.

Неизвестно пока

Утро, днём будет жарко,

Как возможно в аду.

Но иного подарка,

Я от лета не жду.

Накалится дорога,

Что в тени горячо.

И лучи до ожога

Будут бить мне в плечо.

Наши точно есть где-то,

Но меня и не ждут.

Вот была бы ракета,

Просигналил — я тут.

Так они-то не знают,

Я безвестно пропал.

Без меня побеждают.

Бьют металлом в металл.

Это дрон или птица.

В небесах голубых?

Надо мною кружится,

От своих, от чужих?

Видит белые ленты

На бедре и плече —

Это как документы,

Чтоб понятно — ты чей.

Если наши не сдали,

А ушли лишь вперёд.

То немного печали —

Здесь никто не умрёт.

А найдут перевяжут,

Жгут стянув до щелчка.

Как там карточка ляжет…

Неизвестно пока.

Пара строк

Мир жесток, но справедлив.

Наскакали, значит жрите.

Ближе всё кругами гриф,

И к Олёне и к Никите.

Время близится к концу,

Поскачите напоследок.

И кастрюли вам к лицу,

Так надень её иль эдак.

Был пригоден материал,

Мастер просто неумелый.

Время только потерял,

Перепутав чёрный белый.

Позабыли про исток,

Вас история забудет.

Может будет пара строк,

А скорее их не будет.

Изменившийся мир

Всё изменилось в этом мире,

Всё таже ночь, дневная тень.

Вот только смерть в прямом эфире,

Ты наблюдаешь каждый день.

 

Боец у срезанной берёзы,

Под объектив теряет кровь.

Но тот-же смех, всё те-же слёзы,

Всё те-же радость и любовь.

 

Последний вздох. Взгляд в объективы,

Он чей-то муж. Он чей-то сын.

Мы так порой несправедливы,

К тем, недожившим до седин.

 

Ты о бойце вон том подумал,

Иль не слезы не проронил?

Господь сказал, — Везде найду мол,

Тех, кто не чтит бойцов могил.

 

Пространство тоже и размерность,

Как прежде кровожаден враг.

Всё тоже зло, всё таже верность,

Но много что уже не так.