Век прошлый по стране прошёл Мамаем,
Безжалостный он был и деловит.
Сейчас мы потихоньку оживаем …
Смывая кровью девяностых
стыд.
И возмещаем прошлые потери —
Не сразу, понемногу с каждым
днём.
И как бы трудно ни было, в то
веря,
Что всё тогда потерянно вернём.
Оно и недолжно быть по-другому —
Не умереть Россия рождена.
Но невозможно устоять же
дому,
Когда одна обрушена стена.
Не любитель Москвы, не любитель столичного лоска,
По душе городки, где все знают
друг друга в лицо.
Где на задних дворах метрах в
ста будет речки полоска,
Где весною полно на деревья
поющих скворцов.
В деревянных домах, где ключи
прячут просто под коврик,
Где бетонный забор разве только
у школы стоит.
И у каждых ворот расцветает
весною шиповник,
И колодцы скрипят будто в
каждом суставе артрит.
Здесь и время течёт так неспешно
и даже лениво,
Сто шагов не пройдёшь, никому
не отвесив поклон.
Здесь такая густая, пахучая с
мясом подлива.
А друзей будет больше, чем там,
где живёт миллион.
Здесь всего метров сто от
последнего дома к могилам,
И открыты всегда на распашку
воротца оград.
Здесь реки берега затянуло
осокой и илом,
Петербург называют ещё до сих
пор – Ленинград.
Хамить он мог, но бегать неумел,
В последнем и была его проблема.
Что получал всё время справа,
слева,
Но к сожаленью так не поумнел.
