Куда-то делось всё

Куда-то делось всё. И по ночам.

Я всё пишу, не пьянствую с друзьями.

Не отдаю посудины бичам,

И не дерусь за честь со сволочами.

 

А возраст человека как сезон,

Цветут в одни, в другие тихо вянут.

И пить с друзьями стало не резон,

Придёт мне срок и как-нибудь помянут.

 

И связей всех остался телефон,

И не сказать, чтоб очень беспокоил.

Пока ещё я Богом бережён,

Пока ещё меня не упокоил.

 

Куда-то делось всё. И по ночам.

Я всё пишу, не пьянствую с друзьями.

Наступит срок не довезут к врачам,

И повезут к уже ушедшей маме.

Пытаемся понять

Вселенская тоска, не менее и драма,

У человеков всех вселенная внутри.

И весит то она всего четыре грамма,

А кто-то говорит, не более чем три.

И даже не поймёшь, как всё там поместилось,

Бескрайняя любовь, и злоба без границ.

И где ты там найдёшь, коль что-то закатилось,

Ведь перечня же нет и всяких там таблиц.

Возможно потому, теряем постоянно,

То совесть, то любовь, то что-то ещё там.

По трезвому, а то бывает, что и спьяна,

Находится оно, но чаще если пьян.

И то, что там внутри сложнее фортепиано,

Побольше даже всех трёхкомнатных квартир.

В своей не разберём, однако вот что странно…

Пытаемся понять чужой вселенский мир.

Какое скотство

Какое скотство просто так прожить,

И ничего так путного не сделать.

Окопов под Москвою не порыть,

На амбразуру так не бросить тело.

 

То там, то здесь года пересидеть,

Не побывавши нищим в перестройку.

Лишь падать мордой прямо в гололедь,

С очередной идя домой попойки.

 

И за тобой, ни подвига, ни дел,

Что душу бы до днища всколыхнули.

С чего-то непонятно поседел,

Не пригибаясь от снаряда, пули.

 

С прилипшей папиросой на губах,

Бредущий то на горку, то в отлоги.

Возможно ангел, а возможно страх,

Вели меня по жизненной дороге.

Рамки приличия

 Всё приятное здесь есть в наличии,

Хорошо, словно в райском саду.

Выходи-ка за рамки приличия,

Я тебя уже час как там жду.

Настроение будет отличное,

По-иному не будет никак.

Если что, то поможет «Столичная»,

А не хочешь тогда есть коньяк.

На передовой

На передовой — проще всё, честнее,

Здесь ты не соврёшь, сложность ни к чему.

По себе огня ждёшь от батареи.

Рад, пусть и мужик, детскому письму.

 

Здесь не любят кто лишнее болтает,

Не зависит то даже от погон,

Все мы здесь равны, если прилетает.

Вся семья твоя — это батальон.

 

Ангелы вокруг женского здесь пола,

Вытащит тебя и из-под огня.

Вместо лука, стрел, только шприц укола,

Без сознанья ты — для тебя броня.

 

На передовой — проще всё, честнее,

Главное своих только ты держись.

Смерть то тут, то там, рядом вместе с нею,

Как-то и сильней чувствуется жизнь.

Ангел на остановке

Я как-то ангела увидел, —

На остановке по весне.

Одет не по погоде виде,

Но привлекательно вполне.

И был он не мужского пола,

Конечно, это женский пол.

Открыта грудь и ножки голы,

Тут принимай хоть валидол.

Понятно всё — Восьмое марта,

Ну как без розового тут.

И взгляд был с искоркой азарта,

И лет — курс пятый институт.

Порхай, порхай, пока есть время,

Пока к тебе всё липнет взгляд.

Пока был молод был я в теме…

Но много, много лет назад.

Был мой автобус на отходе,

Увёз от этой красоты,

Был рад, что в ангельской породе,

Есть всё же ангелы как ты.

А жизнь

А жизнь порой похлеще чем кино,

И жути в ней всегда довольно много.

Бросал гранату, точненько, в окно, —

Не встретили чтоб пулей у порога.

 

И как всегда — зачистили, зашли,

Ни одного, что были здесь живыми.

Знакомое лежит лицом в пыли,

Осколками почти как ножевыми.

 

Блин — Николай, Микола он сейчас,

Точнее был, сейчас уже в дороге.

Его всё «бабой» звали все у нас,

Всё лапали и задницу, и ноги.

 

А я его в то время защищал,

И если рядом я, — попробуй троньте.

Но вышло так, вот прямо сериал,

Есть не такое видимо на фронте.

 

По разным сторонам мы к февралю,

Хотя и с ним в одном учились классе,

И кто бы думал, что тебя убью

Я при зачистке… где-то на Донбассе.

Рядом

 

Штрих

 

В периоды войны

Казалось, вроде не должны,

Но кто-то же идёт,

Что рождена не для войны,

Совсем наоборот.

Ни губ не красят и не век —

Опасен яркий цвет.

И вредно вроде ей на снег,

И мелок также след.

Но не пойти так не смогла,

Зато смогла пойти.

Такие братцы вот дела,

Ты в прошлом погляди.

И женской правился рукой,

И самолёт, и танк.

И дёргался затвор тугой,

В руках в часы атак.

Тогда и сможешь то понять,

В периоды войны…

Что может женщина стоять,

За Родину, как мы.