Круг восьмой

Непонятно всё и зыбко,

Шаг, другой – не слышен хруст,

И дежурная улыбка,

А не отраженье чувств.

Тянешь руку – утопая,

Но хватаешь пустоту.

Не судьба такая злая.

Просто выбрал ты не ту.

С нею, день тобой не прожит –

Бестелесна, далека.

И такая, чем поможет,

Виртуальная рука.

Многое в сети возможно,

Вставить фото – херувим.

Только это все так ложно.

Ты как был, так есть – один.

Извращённая ментальность,

Заполняет весь эфир…..

Виртуальная реальность,

В круг восьмой заводит мир.

Живи

Зачем искать себе печалей,

Они найдут тебя и так

И превратится жизнь в бардак,

Сильней того, что был в начале.

                     

Всегда есть поводы для грусти,

Неравен чёрно-белый счёт,

Он до безумства доведёт,

Начни грустить и не отпустит.

Хлеб жизни сух, не крытый салом,

Тут чтобы не сойти с ума,

Где счастья пыль, не закрома,

Живи доставшимся – тем малым.

Друзья

(я крайний слева в форме, фото сделано 9 мая 1982 года)

Претит пространство многоточий

И если ставлю, то одну.

Зачем включать в друзья «и прочий»

И радоваться табуну.

Всех тех, кому сегодня нужен,

А завтра «здрасте», и пройдут.

И против них ты безоружен,

Пусть и окончил институт.

А жизнь, похоже, как разведка,

Где связи строго меньше двух,

Так и друзей находим редко,

Как справедливость у старух.

«День Шакала»

В произведении описаны действительные события. Много лет назад врачи поставили мне диагноз, согласно которому мне отводилось на жизнь пару месяцев, да ещё каких – в течение этого периода я должен был сначала потерять слух, затем зрение и т.д. то есть до летального исхода. Была предложена операция, прогноз удачного исхода был небольшим. За день до операции я взял в библиотеке роман «День Шакала» и последние сутки, возможно последнего дня моей жизни, занимался только тем, что читал его. Когда наступил вечер и в палатах выключили свет, я перебрался за столик к дежурной медсестре. Но часика в 3 ночи, она тоже собралась лечь спать и запретила мне пользоваться лампой на дежурном столике. Но мне-то нужно было дочитать, да и не мог же я спать в сою последнюю ночь. К тому времени, я уже относился к тому, как мы живём, как к суете. Тогда я выбрался через окно во двор больницы и там при свете фонаря читал до самого утра. Помню, в тот день был массовый вылет пятиминуток – типа мотыльков, которые через небольшой промежуток времени умирают. Когда я закончил читать, вокруг меня просто ковром лежали мёртвые пятиминутки. За час до операции моя мама умудрилась получить для меня направления в Центральный госпиталь МВД Казахской ССР (на тот момент я работал в уголовном розыске) и вместо операции я поехал в г. Алама-Ату. Там пролежал несколько месяцев, пока не выяснилось, что жить я ещё буду больше чем пару месяцев. Но с тех пор я стал спокойно относиться к возможности своей смерти. Обращаю внимание, именно к своей смерти, но не к смерти других. А также стал безразличен к возможностям карьерного роста и спокойно относиться к росту материального благосостояния – не то чтобы деньги мне безразличны совсем, но особой важности я им не придаю. Дальше неинтересно…. Прошу прощения, стих написан на эмоциях, поэтому постоянно будет меняться, переписываться, что-то уберу, что-то добавлю (пару раз уже поменял и добавил).

А мне врачи совсем давали мало,

Хреновый и на завтра был прогноз.

Сидел всю ночь, читая «День Шакала»

Уже решив – до смерти я дорос.

Спать я не мог – мне не хватало мочи,

Но ночью здесь свои директора.

На часе третьем так примерно ночи.

Во двор больницы выгнала сестра.

Добрался до сюжетной я раскрутки,

Когда с востока щерилась заря.

Лежали вкруг меня пятиминутки

Как листья моего календаря.

Согласен был, уже не будет после,

Не знал, что не согласна с этим мать

За час до операции ей послан,

В Алма-Ату стараться выживать….

Полгода там мурыжили, крутили,

А я всё бегал в «Яблоневый Сад»

Что буду жить, в конце концов, решили,

Шагнула смерть, пусть нехотя, назад.

От игл покуда изнывали вены,

Друзья мои решали, что и как.

И на волне, я – как комочком пены,

Взлетел наверх – ношу с тех пор пиджак.

Но сны все черно-белы, просто жутки,

Где вижу умирающих больных

И стелятся ковром пятиминутки,

Я где-то затерялся среди них.

С тех пор боязни смерти, как не стало.

Причём взаправду, а не напоказ.

В ту ночь, был мной дочитан «День Шакала»

И дочитаю в следующий раз.

«День Шакала» - роман-детектив Ф.Форсайта о наёмном убийце, готовившего покушение на Президента Франции Шарля де Голля. 

«Яблоневый Сад» - центр подготовки КГБ СССР в г. Алама-Ате, куда я бегал к своему другу и сокурснику, в то время проходившего обучения в этом учреждении.

Мост

Постылое пространство кабинета.

Что положенье, званья и т.п.

И думаю зачем, зачем всё это?

Коль к вечеру, как побыл в ДТП.

Да бросить всё, ведь времени всё меньше,

Сильней и чаще колики в боку

И чувствую себя, как будто гейша,

Чей крест служить любому дураку.

Вопрос вопросов: А оно мне надо?!...

Мост, я по пешеходной полосе –

Высокая такая эстакада,

А там внизу лежат ответы все.

Вечно не прав

Я очень долго умерял свой нрав,

Меж половым всё подчинялся нравам.

Просил прощенья, если был не прав

И извинялся, даже будь я правым.

Быть в жизни вместе, так вдвоем грести,

Преодолев ненужные теченья.

Но стоит ли, коль слышу я: «Прости»,

В прощенное, формально, воскресенье.

***

Пусть в уши Вам другие льют елей,

То нефть, что для тщеславия огня.

Живите Вы во святости своей,

Забудьте же про грешного меня.

Читай

Как накричатся ночью петухи,

Мы станем жить с тобой поодиночке.

Читай, читай, читай мои стихи,

Я здесь. 
Я в каждом слове. 
В каждой строчке.

А то, что за оградкой под плитой,

Всего лишь вдохновенья оболочка.

Сгниёт она – я был же не святой,

Всю суть мою впитала эта строчка.

Летел по жизни, как Девятый Вал,

Всё маялся больною головою.

И будто срок на свете отбывал,

А жил, так исключительно тобою.

Детектив

От старости Любовь не умирает,

То и оно.

Но в жизни всякое бывает,

Как и в кино.

Её в расцвете убивает,

Кто был влюблен.

Она всегда убийцу знает,

Она и Он.

И чуть чего уже темница,

Где забытьё.

И потому любовь боится:

Его… Её.

Тут разберётся и не НьютОн.

Кто из двоих?

Да в этом смысле не запутан,

Тот детектив.

Давно пора

Давно пора бы сделать как-то так,

Как делали великие поэты.

В ходу у них веревки, пистолеты,

А перед этим водка и табак.

Не сильно много, чтоб не промахнутся,

Суметь связать скользящую петлю,

Записку черкануть: Я Вас люблю!

Да не забыть, пред смертью улыбнуться.

Всё сделано – и начал бронзоветь,

Поклонники рыдающей толпою

Идут. Все с непокрытой головою,

В последний раз на тело посмотреть,

Пробормотать о том, мол, «Вечно с нами»

И прочитать на память пару строк…

Нет, я не трус, покончить с жизнью мог,

Но вот напившись, занялся стихами.

Всё потому – в сравнении – невелик,

Я тех, что вешались, стрелялись, или

Себя какой-то гадостью травили,

Да и играл за вшивый «Пищевик».

Родник

У берега на корточки присев,

Так и не встретив по пути колодца.

Услышать песнь реки, да и припев,

От родника, что у обрыва бьётся.

Набрать в ладони ледяных глотков.

Пить, чувствуя, как сил даёт природа.

И думать про наивных простаков,

Что хлещут Спрайт или на что там мода?

На километры ни души в окрест

И потому в воде ни тени мути.

Ещё немало по России мест,

Где думать, так легко о жизни сути.