Зима с весною делят нынче март,
И чёрное, и красное в колоде.
Ещё вчера весною пахло вроде,
Сегодня же зима вошла в
азарт.
Порошит белым, что позеленело,
Срывая с веток ранние цветы.
А просто так, без всякой там
нужды,
И с видом — а какое ваше
дело.
Но проигрыш заложен в ту
игру,
Зима, как ни играет,
проиграет,
На день, на два победа, да, бывает,
И я борюсь, пусть знаю, что
умру.
И сколько западные волны,
Напрасно бились о Восток.
Летя к нему надежды полны,
Но был приятен лишь пролог.
Не те же вечно результаты,
В которых только всё нули.
Врагами, русские солдаты,
Лишь удобряли твердь земли.
России слава вся в граните,
На площадях и у дорог.
И если выжить вы хотите,
То не ходите на Восток.
Словно высшая сила,
Что сильней семерых,
эСВэО поделила
На своих и чужих.
Неожиданно как-то
Стать чужим мог и брат,
Ляпнув после теракта,
Мысль про «кто виноват».
Что зачем? Что не надо,
Повторил он не раз,
Что нацистского гада,
Зря мы давим сейчас.
Не свои побежали,
Позабывши родство.
А свои на вокзале…
Едут на эСВэО.
Не то споткнулся — был неловок,
Не то досталось всё же мне.
Смотрел на выводок полёвок,
(Ещё рожают на войне).
Себя тихонечко ощупал,
Чуть приподнялся — цел
скелет.
А рядом муравейник-купол,
Для них войны как будто нет.
Паук, стараясь, суетится,
Ну да, обед же на кону.
В ветвях поёт о чём-то птица,
И ясно что не про войну.
Рванул снаряд, как будто
Этна,
Средь дня создав кусочек
тьмы…
Оно довольно так заметно,
Что здесь воюем только мы.
Не может быть, иных досужих мнений,
Никто же не считает мягкой
твердь.
Ничто не вечно, кроме
изменений,
И в мире абсолютна только
смерть.
И глупо спорить с тем, что всё
проходит,
Свой срок имеет даже и
звезда.
И помнить надо главное на
входе,
Что смерть не исчезает
никогда.
И навсегда в безвременье
уходим,
И растворимся в неба бирюзе.
На первый взгляд оно и
грустно вроде,
Ну если не учитывать, что…
все.
Осталось с Родиной проститься,
И шаг вперёд.
Конец России здесь — граница,
И что там ждёт?
Они тряслись и уходили
Боялись так.
И побороть свой страх не в силе,
Что бил в оттяг.
Нет им покоя в целом свете,
И светлых дней.
Они как лист, что крутит ветер,
Сорвав с ветвей.
И вот ушли, а мы остались,
Лишь став сильней.
Они без Родины шатались,
Мы были с ней.
И пусть, кто жив, кто грузом двести,
Закончим век.
Кто со своей страною вместе…
Тот человек.
Так образно — волной идут атаки,
Но в этом больше прозы, чем
стиха.
И месят чернозём, как тесто,
траки,
Местами даже глубже, чем
соха.
И мечутся, ища добычу, пули,
Вгрызаясь (находя) в живую
плоть.
В Саратове и где-то в
Барнауле,
Всё шёпотом: «Храни его
Господь».
В церквах стоят — за здравие
их свечи,
Здесь неспокойно также, хоть
в тылу.
Понятно же, солдаты, там
далече,
За нас, как волны бьются о
скалу.
Сравнение не очень-то такое,
Всё в кучу: слёзы, волны и
бои.
Но слёзы в церкви, капельки
прибоя…
И там, и там солёные они.
Я, в общем, не гонюсь за
новизною,
Ты можешь не согласен быть со
мной.
Как ни крути, придумано не мною,
То, что атаки катятся волной.
Какое-то не очень утро,
Пусть рассвело, но так,
слегка.
А небо цвета перламутра,
И на востоке нет желтка.
Что мы все солнцем называем,
А кто-то даже и звездой.
Не бегают собаки с лаем,
И лишь облегчились — домой.
И на душе довольно грустно,
Не так весну я представлял.
День в целом начался
невкусно…
Совсем, совсем не идеал.
На день и планы я не строю,
Чуть потопчусь, опять усну…
Оно бывает, что весною,
Так непохоже на весну.
