Правда о войне

 

По-другому не можем

Не стоим за чужою спиной,

А скорее свою подставляем.

Неспроста, есть команда: «За мной!»,

А не то прослывёшь ты слюнтяем.

 

По-другому пусть кто-то другой,

А у нас же не принято это.

Потому есть команда: «Прикрой»,

Без надлома на грани фальцета.

 

И в пылу, и в разгаре атак,

Ради друга себя мы положим.

Воевать, видно, можно не так,

Только мы по-другому не можем.

Минута на мечту

Что думать-то всё время о плохом,

Пусть на войне хорошего и мало.

Сплошное горе всё-таки кругом,

И жизнь порою светит вполнакала.

Но иногда неплохо в тишине,

Пока ещё разрывы страх не будят.

Забыть пусть на немного о войне,

Подумать, как закончится, что будет?

Вот этими минутами живём,

Надеясь, в дни растянутся минуты.

Я, например, мечтаю, как вдвоём,

Идём на день рождения к кому-то.

Я торт несу, а ты несёшь цветы…

Но стоп, тут не по-птичьи засвистело.

Ну вот и всё — закончились мечты,

Секунды, чтоб укрыться от обстрела.

Ночные встречи

Он ко мне всё приходит во снах...

И опять улыбался.

Только китель его в орденах,

Мне на память остался.

Говорит: «Огород не забудь,

Ты вскопать, осень знаешь.

От дождей чернозём будет жуть,

Развезёт — не вскопаешь».

А затем, вдруг промолвит: «Как сын?

Как там папа и мама?

Рад, что вместе, а я вот один,

В этом в общем-то драма.

Мне до жути хотелось бы к вам,

Так хочу, скулы сводит.

Огород я бы вскапывал сам…»

Улыбаясь, уходит.

Ни за кого

Смерть на войне совсем ни за кого,

И потому глаза пустыни суше.

Она всего лишь ждёт — меня, его,

Ей всё равно, чью забирает душу.

Вот только нам совсем не всё равно,

Мы выиграем или проиграем.

Кто за Победу будет пить вино,

А кто-то смерти станет урожаем.

Её с того не любят здесь и там,

Ни им, ни нам, не хочется в могилы…

Она за каждым ходит по пятам,

Все от неё стремимся что есть силы.

Люди и дома

У домов, как у нас, есть жизнь.

Смотрят окнами, как глазами.

Это ты, только ночь, ложись,

А они же не спят годами.

Вон на третьем и в три часа,

Светит глаз бело-жёлтым ярко.

В дождь с карниза течёт слеза,

Рот раззявила входа арка.

Но стареют они, как мы,

И суставы скрипят дверные.

Напрягают свои умы,

Вспоминая года былые.

И с годами, как и у нас,

Протекать начинает крыша.

Переплёты — набор гримас,

Правый край или левый выше.

Вот годами истёрт порог,

Слышишь, как половица стонет.

Их, когда истекает срок…

Просто сносят, а нас хоронят.

Как кресты

И пусть страну хранит Господь,

Нелишня наша сила.

Не отдадим мы и ломоть,

Того, что нашим было.

 

Как на него разинут рот,

Нет никого нас злее.

Мы грудью хоть на пулемёт,

Под выстрел батареи.

 

Когда приходит день беды,

То всем заветам внемля.

Назад ни шагу, как кресты,

Что вкопанные в землю.

Возвращение

Я возвращусь, меня поскольку ждали,

Бои оставив где-то позади.

К своим, которым не важны медали,

Что у меня сегодня на груди.

 

С плеч не смахнув налёт дорожной пыли,

Забывший, как там спят на простынях.

Вернусь — они дождаться заслужили,

Молясь в углу, в монастырях, в церквях.

 

А вот и дом, к нему дорожка плиткой,

Чтоб дать понять родным, что жив-здоров.

Войду во двор, так хлопая калиткой,

Что распугаю стайку воробьёв.

И никто не подумал

Для души ни кола, ни двора,

Для неё нет важнее чем тело.

Был он ранен ещё в пять утра,

Так уйти и в обед не успела.

 

Что уже хорошо — не ушла,

Без неё бездыханное тело.

Двое суток у края села,

А душа уходить не хотела.

 

Слава Богу, что всё же нашли,

Положили его в волокушу.

Как он выжил два дня здесь в пыли? …

И никто не подумал про душу.

Рыжий кот

А кот он есть на то и кот,

Сидит и думает о мясе.

Чтобы куском большим по массе,

Который радовал бы рот.

К нему ещё бы пару рыб,

И чтоб желательно с икрою.

Но рыба это на второе,

И может даже перегиб.

Затем сметаною заесть,

И опуститься в сон-нирвану,

Лежать раскинувшись, как спьяну.

Так раз за день примерно шесть.

Ну что ты дурень всё сидишь,

Давай исполни все желанья.

Я в доме центр мироздания —

Красив, умён, а также рыж.