Игорь Царёв

Получил письмо из Ганновера, от редакции журнала «Окна» с одной строчкой: «Ушёл из жизни Игорь Царёв».

*****

Игорь Царёв (настоящая фамилия Могила) заместитель редактора «Российская газета». Писал стихи, к сожалению, приходиться в прошедшем времени говорить. Хорошие стихи. Две недели назад Игорь, публиковавший свои стихи под псевдонимом Игорь Царев, получил премию "Поэт года".

Смерть близкого тебе по духу человека всегда тяжела. 

(отрывок из стихотворения Игоря Царева «Бродяга и Бродский»)

Вот идет он, пьяненький, в драном валенке,

Намешав ерша, словно ртути к олову,

Но, при всем при том, не такой и маленький,

Если целый мир уместился в голову.

Электричка мчится, качая креслица,

Контролеры лают, но не кусаются,

И вослед бродяге старухи крестятся:

Ты гляди, он пола-то не касается!..

Прощай

Зажму грехи свои в горсти.

Ты в правоте своей нищай.

Когда не ведаешь, «прости»,

Заслужишь только лишь «прощай».

Живого нет средь чувств меню,

И на зубах стеклом хрусти.

Я словно камню говорю:

И за твои грехи «прости».

Но я уверен – не поймёшь,

Не видишь ты себя – слепа.

Одна по берегу бредёшь,

Своей безгрешности раба.

Безгрешность самый главный грех.

Грехов своих не замечай.

Себя, поставив выше всех,

Услышишь только лишь «прощай».

Вот жизнь окончена

Вот жизнь окончена. Спокоен.

Я перед вечностью стою

И вспоминаю всё былое,

Всю жизнь прошедшую мою.

В ней было много, было мало,

Но все же было, черт возьми!

Да, счастья в ней недоставало,

И много было в ней возни.

Ну как сложилось, так сложилось!

Не всё желалось, что сбылось.

Что горевать, ведь жизнь, как милость, —

Получишь только, что далось.

А там решат, чего достоин:

В ад поместить иль быть в раю.

Всё… 
жизнь окончена... 
Спокоен.

Я перед вечностью стою.

Обломки

Запас словарный – много чепухи –

Не накопил, а растерял с годами.

Вот потому обычными словами

Пишу совсем обычные стихи.

Как получилось, так и получилось:

На всех фронтах не одержать побед

Шедевр не выйдет, коль таланта нет,

Пусть многое в тебе и накопилось

Вот и пишу. Обычно без причуд,

Чуть разбавляя красками унылость,

Надеясь, что проявят всё же милость

И эти строчки до конца прочтут.

Окончив, ухмыльнётся мой читатель:

Ну, надо же, какой же примитив,

Ни ритма нет, ни искрометных рифм,

И свежей мысли незаметно кстати

А может быть, найдётся вдруг чудак,

Что, прочитав, отнюдь не ухмыльнётся.

Что он искал – в стихе моём найдётся

И сердце застучит чуть-чуть не так.

первоначальный вариант здесь

Осознание

Я русским быть ни грамма не боюсь,

Нас ненавидят – это неспроста.

Они же знают, вечной будет Русь,

Как гвоздь, что не был вбитым в лоб Христа.

Оставлен гвоздь непросто на потом,

Причину я, узнав, не удивлюсь,

Содому и Гоморре им забьём,

Проходы, щели все в Святую Русь.

Вновь станем верить в справедливость Вед,

Очистимся от бесовской чумы.

В Христа мы перестанем верить бред

И осознаем русские же мы.

Из двух

А выбор лишь – тюрьма или сума,

Так повелось в России испокон.

И будет нищета тебе кума

Или  билет в Столыпинский вагон.

Сравнили, что подохнуть, умереть –

Придумали же выбор-то такой.

И остается только пожалеть,

Да и подумать – родился накой?

Тебе о странах дальних расскажу,

Где перечень для выбора – гроссбух.

Тебя я до вокзала провожу…

И здесь останусь выбирать из двух.

Бродяга

Шучу я, чтобы не сойти с ума,

Мечтают, чтобы позабыть потери.

Но всё же сумасшедшие дома,

Призывно мне распахивают двери.

Мне шепчут из окон, давай спеши,

Получишь назначение дневальным.

Здесь прячут состояние души,

Стараясь, претворятся ненормальным.

Да это всё равно, что падать ниц

И прячутся всегда, лишь те, кто трусит.

Что прятаться за окнами больниц,

Ведь всё равно же боженька раскусит.

Я не боюсь, позорного клейма,

В наш век его поставят на любого.

Для многих я уже сошел с ума

И не желаю ничего другого.

В России есть и добрые места

Всё ломанее контур силуэта,

Углы на нём острее с каждым днём.

Со страхом ожидаю я рассвета,

Как будто я родился упырём.

Но всё не так, мне крови вкус не ведом

И для обычной пули уязвим.

Я просто знаю, снова буду предан

Ближайшим мне товарищем моим.

Мне новый день несчастие пророчит,

Чужой для местных, и не с этих мест.

Толпа, вокруг до коликов хохочет,

Над тем, как еле волоку свой крест.

А я в душе чернее и чернее,

И ночь мне вроде медного щита.

Из круга всё же вырваться сумею,

В России есть и добрые места.

И пусть там на три четверти морозы

И жить придётся словно сирота.

От холода не будут ныть занозы,

Впились что от влачимого креста.

Помахала крылом – прощается

Помахала крылом – прощается.

Я в ответ помашу рукой.

Улетает моя красавица,

Оказался я – не такой.

Как хозяйка – тоска по горнице

И не выгонишь вон её.

Место заняла, вместо горлицы,

Ворошит всё бельё моё.

Препирается и командует,

Мол, теперь я твоя, ты мой.

Нам теперь с тобой создавать дуэт,

Что насупился дорогой?

Что поделать, ну не срастается,

Не такой оказался я.

В добрый путь же моя красавица,

Да теперь уже не моя.

Перестарался

Мой читатель "дедушка Крылов" пристал: пошути. пошути, всё же 1 апреля. Вот пошутил. Так что все камни, пожалуйста, кидайте в его огород. Я тут не причём. У меня и так все посадки закиданы камнями, включая и меня огородника.

В момент один, как создавался мир,

Понял Бог, что он перестарался.

Создавши женщину, сказал он — блин…

От творенья дальше отказался.

С тех пор, как мне известно, он не спит,

Горюет над мужскою он судьбой

И потребляет с горя только спирт,

Трезвея, он жалеет нас с тобой.

Да женщина, созданию венец –

На днях тут как-то дьявол мне сказал:

Что мужикам теперь одно – конец,

Ни Бог, ни он, уже не правят бал.