Колизей

Честно говоря, в данном стихе воплотилась задумка, точнее задумки, на основе которых собирался написать два самостоятельных стиха. В одном это тема Колизея, в том виде, в каком она здесь представлена. А вторая задумка касалась того, что чистенько жить прожить может только пятиминутка. которая и живет всего пять минут и беленькая такая. Но начал реализовывать тему Колизей и парой строк влезли эти пятиминутки. Всё… не будет отдельного стиха.

Нет новых планов и друзей,

Такой вот возраст.

Я стар как Римский Колизей –

Костяк да образ.

Поразбежался весь народ –

Мол, грешен жутко.

Но белой жизнью проживёт

Пятиминутка.

Пусть бросят мне толпою всей

Каменьев груду,

Но словно Римский Колизей

Стоять я буду.

Тем, как прожил, так в целом горд –

Не из овечек.

Да пусть и чёрен словно чёрт,

То копоть свечек.

Далёкий и родной (Уральск)

Вечно помню милый город.

Пусть далёкий, но родной.

Распахну пошире ворот,

По дороге до пивной.

Будет там, тоска топится,

Чтоб поменьше тосковать.

Пересушенная пицца,

Будет горло злобно драть.

Только пицце, слава богу

Не добраться до души.

В ней и так сейчас убого,

Сил осталось на гроши.

По тебе душевный голод,

Утоплю в себе в пивной….

Вечно помня милый город.

Пусть далёкий, но родной.

Побреду домой обратно,

Не до ворота сейчас.

До сих пор мне непонятно,

Что же разлучило нас?

Остров-сад

Рецензия на «Сад деревенский на острове». Pelageya, русская американка.

Остров-сад, что ещё нужно для жизни?

Впрочем, для смерти не хуже он подойдёт.

Здесь по листве ползаю серые слизни

И соловей где-то вверху нам поёт.

Мир и покой, что ещё нужно жизни?

Смерть составляют – эти же мир и покой.

Ты кулачки просто сильнее чуть стисни

И прислонись к дереву ты щекою.

Здесь в тишине больше, чем звукам я рад.

Дерево шепчет тихое: баю, баю

Словно ребёнок, я засыпаю, ..паю…

Снится покой мне, снится мне Остров-сад.

Уголок счастья

на «А каяки лучшееееее!». Pelageya, русская американка

От дома нам всего минут-то десять,

Какая малость – к счастью от беды.

Здесь можно веселиться и кудесить

И ноги опустить в хрусталь воды.

Забыть про все превратности, печали,

И про невыносимую жару.

И кажется, что жизнь опять в начале

И думаешь: я вечно не умру.

Кран

Трудно мне жить в этом времени лающем,

Ложными стали улыбка, поклон.

Я не чиню в доме кран протекающий,

Сердцу стучит моему в унисон.

Мы все проехали и не приметили,

Тот поворот, где нам нужно свернуть.

В космос холодный летим на ракете мы

И на Земле пропустили свой путь.

Скоро не свяжут с Землёю и рации,

Скоро все станут песчинкой во тьме.

И предпочтенье, отдав левитации,

Станут чужими родимой Земле.

Здесь и останусь, пусть всеми покинутый,

Мне же не дорог Юпитер, Уран.

Глупый наверно, совсем не продвинутый...

Но в унисон сердцу капает кран.

Промах

На рецензию Дедушки Крылова под стихом "Рента" 

Ну, если просто написать,

Не удивляя профессуру.

То для меня всего поссать,

Так не попав в литературу.

Сестре

Были же скандалы и раздрай,

Огромные бреши в судьбе.

Всё же билет, единственный, в рай,

Всегда уступлю я тебе.

За двоих я в аду оттреплю –

Наше с тобой – всё едино.

Из-под небес тебе песню спою

Из журавлиного клина.

Крещённые разным обрядом,

Мы пили одно молоко.

Мне кажется где-то ты рядом,

Пусть даже сейчас далеко.

Я и кот

Я иногда схожу, схожу с ума,

На несколько часов или на вечер.

В воображенье строю я дома,

Которые, обставить-то и нечем.

Которые мне некем заселить,

Но я кладу на крыши рубероид.

Ну, сумасшедший, что тут говорить,

Путевое он разве же построит.

У сумасшедших всё наоборот,

Как у нормальных просто не бывает.

Но смотри серый, желтоглазый кот,

Я вижу, всё как надо понимает.

Он отдан мне на время – на чуть-чуть,

По расставании оба заболеем.

Дома мои ему отнюдь не жуть,

На стены мы обои вместе клеим.

Птица певчая

Сегодня проще быть безумным,

Не понимая ни черта.

Питаться по помойкам, урнам

И полагать, что – всё тщета.

Живётся так светлей и легче,

Как водомерке на воде.

Так сложно в мире птице певчей,

Петь песни, зная –  мир в беде.

Я мент

Я кричу: Бывших нас, не бывает!

Мент всегда остаётся ментом.

Даже если когда умирает,

Он останется им же потом.

Петр встретит: «Давай документы!

Перепутал, что в рай ты, небось?»

Что же вижу, как я, что мент ты.

Понимаю, как тяжко жилось.

И ругали тебя и плевали,

В девяностых стреляла братва.

Чуть беда, предрассудки ебали

И всегда набирали ноль два.

Знает Бог, что его вспоминают,

Лишь тогда, когда некому слить.

Вместе с каждым ментом умирает,

И не просит, не просит любить.

Я кричу: «Бывших нас, не бывает!»

Вон стоят на КП, блокпосте,

Мент не просто же так умирает,

А за вас, как Иисус на кресте.